Забытое чувство. Алена Васильевна Витренко

действительно особенно не было времени на встречи и прогулки, на походы по кафе и дискотекам, хотя и ранее Алина не особенно любила танцы среди незнакомых людей, но вот встречи, которые периодически случались у кого-то из знакомых дома, ей нравились.

      Но что происходило у нее на душе, она предпочла папе и Томе не рассказывать, чтобы не портить им такой сладкий романтический период. Тем более, если они собрались в путешествие, чтобы ничего себе не придумали и не перенесли поездку, так как для отца, Алина все равно оставалась на самом первом месте, и она это прекрасно знала.

      Алина не стала вдаваться в подробности относительно своего отпуска, ограничившись стандартной фразой «пока не знаю, время покажет». Но с того самого момента, как она встретилась с первой Жанной и, ради купальников пошла в «Вектор», ее не покидала мысль, про якобы знакомую Жанны, которая, как оказалось, живет недалеко от ее дома, разговаривает то ли по-польски, то ли по-болгарски. Еще тогда Алина вспомнила про похожую знакомую своего отца, которая тоже плохо говорила по русски.

      Она решила для себя прояснить эту историю, может у них есть связь, или это просто совпадение. Без особого вступления Алина спросила,

      – Папа, а помнишь, ты мне как-то рассказывал про свою знакомую бабульку, которая плохо говорила на русском, у нее был акцент то ли польский, то ли болгарский.

      Отец поднял брови и вопросительно посмотрел на Алину.

      – Бабульку? – честно говоря, нет.

      – Ну как же, – не могла поверить Алина, ты часто про нее рассказывал, ты еще ездил к ней, она жила в доме, оббитом такой штукой, которой крыши покрывают, черной, не помню, как она называется…

      – А штука, корой крыши покрывают, – отец засмеялся, – рубероид.

      – Ну да, наверно.

      – Подожди, ты про бабу Марфу? Была такая, жила в домике, точно стены дома были покрыты рубероидом, крыша из шифера. Крошечный домик такой. Вокруг уже, помню, начали строить многоэтажки на том месте, а раньше там был везде частный сектор, так все ей предлагали переехать, квартиру предлагали по-больше, чем ее домишка, а она ни в какую, говорила, « тут я родилася, тут я и помруся», так никуда и ни съехала, дожила в своем доме. Помню, ходили к ней все застройщики, уговаривали, – отец хотел и дальше продолжить историю выселения бабульки, но Алина его прервала, собственно, все было понятно, что так она и дожила свой век в своем домике, никуда не выехав.

      – А давно это было? – Спросила она.

      – Так уже давненько. Лет пять, как нет ее вроде бы. Я после того… – он многозначительно замолчал, как бы набираясь сил, сказал, – после мамы и не ходил к ней.

      – А зачем ты к ней ходил?

      – Говорили, что знахарка она хорошая. Говорили, многим помогает. Я сначала не верил, но потом, когда это случилось, – он опять замолчал, выдохнул, – уже не знали к кому обратиться, пошел просить помощи. А так на работе многие, знаю,