Мемуары зечки. Наташа Коротуха

ближе к землякам. Мне конечно сука, как всегда повезло, в моём отряде землячек не было, на всю зону их было две, одна в первом отряде, другая в четвёртом. Если с той, которая была в первом, я могла хотя бы поздороваться, то с той, что в четвёртом я бы даже срать не присела. Их обоих я знала с тюрьмы…

      На малолетке вроде бы как правит администрация и актив, но беспредела вполне хватало…

      Если, по сути и по мастям, то зечки делились на две категории: бугры и задрочки, третьих быть не могло…

      Но пара человек в отряде насчитывалась, это были отрицалы: Тоня, Вера и Оксана. Мне из всех нравилась Тонькина позиция! Не помню точно откуда она, но кажется со стороны Владивостока, девочка не высокого роста с длинными тёмными волосами и карими глазами, она на своей броне пёрла до конца срока!

      В бугры входил актив отряда, ну а задрочки делились на подкатегории, в них входили: чушки, мыши, крысы и овцушки.

      Помимо всего прочего нас было просто отличить друг от друга, по форме одежды. Если нам в карантине всем выдавали ебучие рубашки в колокольчик, то по приходу в отряд нормальные девки вымучивали себе именно тот цвет, который был в категории мастей.

      Колокольчик и жёлтая рубаха, это для задрочек, а нормальные девки и старший актив носили салатовые и сиреневые рубахи. Сиреневых на всю зону было не больше 12-13 штук, и каждая мечтала надеть сиреневую рубашку, но не у всех мечты сбывались…

      Начальница…

      Наш отряд был самым дружным, всегда и везде занимали первые места, не знаю, но мне кажется, что большую лепту во всё это вложила начальница отряда.

      Щупленькая, худая женщина не высокого роста имела большой авторитет среди зечек и ментов, иногда казалось, что её боится сам хозяин. Её справедливость зашкаливала, мне казалось, что она воспитывала своих воспитанниц именно по той книге, где был кнут и пряник. Мы все её боялись, но в тоже время очень любили и уважали. Она ни когда не меняла своих решений и принимала их, скорее всего, правильно. Когда на поверках она ругала нас, то у нее всегда изо рта летели слюни и маты одновременно. А материлась она как сапожник, но ей это шло. Когда она появлялась в отряде, все бежали к ней, чтобы хоть как то она их обняла или просто дотронулась, её воспринимали в большей степени как мать, ведь многие девчонки были сиротами и ни когда не видели своих матерей, другие при жизни не хотели видеть своих детей. Так судьба распоряжалась со многими, кто был там.

      Мне кажется, у неё был метод воспитания, один за всех и все за одного. Поэтому мы точно знали, что мы отвечаем не только за себя, но и за близких. Бывало так, что в строю тявкнет какая-нибудь овцушка, а из-за неё весь отряд начальница отправит на плац маршировать, под дождь, под снег, по хуй, время года не играло ни каких ролей. А бывало по воскресениям на смотре внешнего вида, у какой-нибудь девки пуговица не так застёгнута или бирка не пришита, всё, пиздец, на плац с притом всем отрядом. Дрочили мусора как могли, но дисциплина была, как в армии. Мне довелось проверить на своей шкуре, что начальница своих решений