Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник). Юрий Никитин

поцелуем.

      Он отплюнулся, шлепнул по заднице, удерживая на одной руке.

      – В следующий раз – удавлю! Еще раз кинешься вот так – удавлю. Потом на себя пеняй.

      Она томно промурлыкала ему на ухо:

      – Но сейчас не удавил?

      – Задумался, – сказал он, оправдываясь. – Не успел. Не сообразил. Даже сейчас не понимаю, как это ты успела… Я всегда замечал…

      – И удавливал?

      – И удавливал, – ответил он серьезно, – если вот так неожиданно.

      – Это хорошо, – сообщила она. – Не знаю почему, но мне нравится, что удавливал. И нравится, как держишь на руках. У тебя нежные руки, знаешь?

      Олег тут же разжал руки, Лилит едва успела выпрямить ноги. Но глаза ее все равно смеялись, Олег чувствовал, что в этой игре ведет она, а он уступает и уступает, еще даже не зная, в чем уступает, но все-таки уступает.

      – Пойдем, – шепнула она. – Все уже спят.

      Темные залы переходили один в другой холодные и сырые, под сводами слышался шорох летучих мышей, пронзительные сквозняки гуляют во всех направлениях. Лилит вела уверенно, это Олег сразу же уединился с сэром Эдвином, она такой ерундой не занималась, и сейчас, когда переступили порог небольшой уютной комнаты, она с ожиданием посмотрела на Олега.

      Кроме широкого роскошного ложа, куда уж без него, есть и широкий стол, два удобных кресла, кожаный диван, все стены увешаны красочными гобеленами. У ложа на полу огромная медвежья шкура. На столе массивная чернильница и несколько гусиных перьев в высоком металлическом стакане.

      – Уютно, – признался он. – Именно то, что… требуется.

      Лилит довольно заулыбалась. Остатки одежды соскользнули с нее как бы сами по себе, Олег едва не зажмурился от непривычного сочетания девственной чистоты и невинности и безукоризненности плоти, созданной именно для утех, для страсти. Лилит стояла перед ним в свободной позе, не стараясь ни втянуть живот, ни поднять груди, все и так абсолютно совершенно, в глазах пляшут веселые смешинки, знает власть своего зовущего тела, перед которым устоять невозможно ни одному мужчине.

      – А ты ничего, – заметил, наконец, Олег. – Ладная. И сиськи хороши, ничего не скажешь…

      Он зевнул, с отвращением стянул через голову и бросил на спинку кресла роскошное сюрко. Так же с неудовольствием разулся, башмаки теперь на нем добротно выделанные и с вышивкой, снял брюки и отправил вслед за сюрко. Снова зевнул, почесался, рухнул на ложе, а уже оттуда посмотрел на обнаженную женщину.

      – Слушай, если не храпишь, то можешь ложиться со мной. Бить не буду.

      – Уверен? – спросила она с сомнением.

      Он зевнул.

      – Может быть. Разве что не с той руки зайдешь…

      Она легким танцующим шагом приблизилась к ложу, в глазах насмешка сменилась недоумением. Олег встретил ее взгляд широкой улыбкой.

      – Только уговор, – предупредил он, – одеяло не стягивать. И не лягаться.

      Она села, подождала, но его руки не