Ангел ходит голым. Андрей Измайлов

Он на меня так посмотрел, а я на него так посмотрел… Мы друг друга поняли.

      – Слушай, молодец! Знаешь, кто её папа?

      – Камал! Меня спрашиваешь?!

      – Нет, так вообще…

      Кто её папа. Риторич. Кто не знает?! Её папа, так вообще, второй человек в Махачкале. Первый, по определению, кадр местный – даргинец, аварец, лезгин, лак, кумык, тат… Но второй – русский, присланный. Москва! Заведено, и да будет ныне и присно.

      – Слушай, но ты её там, в Набрани, хоть…

      – Что?! Что, Камал?!

      – Просто спросил! Спросил просто!

      – Сейчас глаз на жопу натяну, телевизор сделаю! Спросил он!

      Как молоды мы были. И чушь прекрасную несли. Romantic…

      – О! Идёт, идёт! Тихо!.. Лиль, привет!

      – Привет.

      – А ты… куда?

      – Просто гуляю. Сама по себе.

      – С тобой можно?

      – Мне решать?

      – Камал, доиграй за меня… Рамазан, если он проиграет, с меня потом спросишь.

      – Ладно.

      Спросишь с него, как же!

      И? Куда пойдём?

      Хоть куда! Гуляем. Хоть через центр, на пересечении Кротова и Ермошкина, вниз – к морю, к бульвару. Потом можно в бар «Волна», припортовый. Такие коктейли! Безалкогольные, конечно! Не бойся, я с тобой! Что да, то да. Защищённость. И не потому, что чемпион чемпионов. Не потому, что играя мышцами, остерегая всех взглядом. Просто идёт рядом. И – такая защищённость, такая…

      О, море, море!

      – Твой отец хочет со мной поговорить.

      – Знаю. Со мной уже говорил.

      – А ты?

      – Мужчинам решать.

      – Но ты? Сама? Ты… как?

      – Такой смешной!

      – А что мама говорит?

      – Мама? Ничего не говорит. Говорит: главное, чтобы тебе, дочка, было хорошо.

      – А тебе хорошо?

      – Пока – да.

      – Пока?

      – Аминчик! Ты, в самом деле, смешной! Откуда я знаю, что потом! Но пока – да.

      – И потом – тоже! Я сказал!

      – Посмотрим.

      Женщина как загадка. Загадка как женщина. В чём и манкость.

      Хотя… Где женщина, где?! Пятнадцать лет всего! Шестнадцать. Как раз в июле исполнилось. Как раз июль.

      Мама ничего не говорит. Литературу преподаёт – в элитной тринадцатой школе, с углублённым английским. Там, на уроках, она, Тофа Авшаломовна, говорит – заслушаешься. Тому же великовозрастному Амину Даниялову – мимо ушей. Троечник. Зато чемпион чемпионов. Каждому – своё.

      Вот для Лилит литература – своё. Так получилось. Домашний ребёнок. А в доме – стеллаж классики. Плюс полстеллажа там самиздата. Даром ли папа – второй (читай: первый!) в республике. Изъятое и «приватизированное». Читай – не хочу! А хочу! Та же «Лолита» – в десять лет. Не всё понятно, всё непонятно, понятно не всё. Ты знаешь, всё ещё будет!

      И стало так. По прошествии. Детство-отрочество – кому оно интересно, кроме фанатов глыбы-человечища?! (Кстати, не осилила глыбу. Вернее, не заценила. Плохо написано, коряво, и враньё! Не так всё было!)

      В общем, умненькая, пучеглазая девочка-девочка. Начитанная