Идущая на закат. Денис Кутищев

уж, в юморе Оксана впереди планеты всей.

      –То, что я думаю тебе, вряд ли понравиться, – Старушка хихикнула,– Да заходите вы, глупенькие. Не боитесь, не съем, может быть.

      И опять хихикнув, старушка пошла в дом. Подруги же переглянувшись и пожав плечами мол “А есть варианты?” пошли вслед. Закрылась деревянная дверь, опустился железный засов и исчез тусклый свет предбанника. А пес, тем временем проводя их взглядом, спокойно наблюдал за тем, как ручейки, обгоняя друг друга, то сливались в один ручей, то наоборот разбегались. Он был стар и чувствовал своим собачьим чутьём, что ночь эта последняя в его жизни. Он слушал, как лают молодые псы, щеголяя своими голосами наперебой, как завывают его ровесники, которые, наверное, тоже ждут последней ночи. Он вспоминал, как волки загнали его в эту деревню и как хозяйка этой избушки его защитила. Он был тогда ещё щенком, ах, как давно это было. Лишь почти под самое утро он всё-таки закрыл глаза, как-то по-собачьи улыбнулся и, наверное, жалел, что не встретит рассвет. Так и случилось, когда утреннее солнце начало обходить деревню, а начинало оно всегда с этого домика, то её встретило дружное собачье лаяние, в котором не хватало одного, хриплого голоса одного старого пса.

      3. Старушка.

      Дом как дом, ничего не обычного, думала про себя Юля. Она и не такие видала у бабушки в деревне. Хотя на дворе и был двадцать первый век, в этот дом он похоже не добрался или пропустил его, второпях. Просто дом-музей какой-то. И свет был, кстати, не от телевизора, а от лучины. На окнах были явно давно уже не стираные занавески, между стёклами пожелтевшая вата на которой стояли маленькие игрушки (солдатики, машинки и т.д.). Мебель была вся деревянная и как-будто выстрогана из пней, а не сколочена. Русская печка занимала почти половину комнаты, она выделялась из всего интерьера своей невероятной белизной. – Ну что? Скидывайте, давайте одёжки свои, а я пока пойду на кухню, – По-хозяйски сказала старушка. И она протянула комок чего-то, видимо называвшееся одеждой и, опять же хохотнув, ушла. Разделив одёжку поровну подруги, не сговариваясь, взялись за края и отпустили низ. Это что-то, развернувшись и ударив об пол, оказалось пародией на смирительную рубашку и костюм Пьеро из “Буратино”. Девушки переглянулись, и в глазах их можно было прочесть “И ты это оденешь? “. Но они понимали, что вариантов у них мало, а по хорошему счёту их вообще не было, кто же знал, чем обернётся их поездка. Поняв это девчонки дружно “Ээээхнули” и начали раздеваться. Переодевшись, они развесили свою насквозь мокрую одежду около печи и, глумясь друг над другом, уселись за стол. -А я не знала, что у тебя там есть тату? Что означает? – улыбаясь, спросила Света, которая и сама давно уже мечтала о тату. Оксана улыбнулась в ответ и, прикусив губу, сказала:

      – У меня ещё и здесь есть одна.

      После этого, Оксана повернулась спиной и со словами “Тададам-тадам!” задрала рубаху. В районе поясницы красовалась надпись на латыни (сделанную вместе с её бой-френдом)-“Amantes-Amentes”-сделанную в готическом стиле и означающую Влюблённые-безумные.

      –Вау! Прикольно! Я тоже такую хочу. Когда вернёмся, обязательно