Коротыши. Темирлан Бояубаев

по телу после каждой. Чтобы так рисовать – нужны годы практики и шизофрения. Ну так что, спросишь у них? Редкий шанс убедиться в правдивости местной байки.

      – Нет. Не думаю, что хочу.

      – Да брось. Эй, мужики! Поднимите картину вверх, пусть все убедятся, что мрачный художник ещё существует!

      – О…о Господи, какой кошмар! Это нельзя рисовать!

      – Жуть, правда, но красиво. Особенно облако из крови, завораживает. Знаешь, раньше он… Т… твои… глаза.

      – Что? Что такое?

      – Они красные. Тебе не… Господи, они кровоточат!

      Замкнуты

      Помнится, дети часто любили играть недалеко от театра. Прятки, догонялки, города и прочие развлечения проходили у них под классическую музыку, исходящую из вентиляционных вытяжек дома искусства. Но чем старше они становились, тем меньше придавались играм. С каждым годом в них росло любопытство. Им хотелось узнать, что скрыто за металлической дверью, ведущей в подвал. Сколько они себя помнили, никто и никогда не открывал её. И вот однажды самый старший из них украл у местного сторожа ключи. Подобрав нужный, замочная скважина щёлкнула и дверь медленно с леденящим и громким скрипом распахнулась. По полу медленно начал расползаться пыльный туман. Всё было в плёнке. Странные кресла, картины, торшеры, искусственное оружие, манекены, парики. Вот, что случается с вещами, которые перестают использоваться в спектаклях. Для детей же это был рай. Заперев за собою дверь, они начали играть: примерять костюмы, строить из себя капитанов кораблей, захватчиков земель и других героев из разных сказок и историй, пока кто-то из них не выбил ножку старого, давно прогнившего шифоньера. Они успели лишь громко закричать перед тем, как гигантский шкаф не раздавил их всех. Одного мальчика и две девочки. Он был настолько тяжёлым, что буквально размазал их.