Любовница короля. Энтони Хоуп

вернувшийся в свой пасторат.

      Однажды я гулял по одной из аллей Кинтонского парка, что мне было раз навсегда разрешено, и увидел то, ради чего сюда и пришел: фигуру Барбары, одетой в нарядное белое платье.

      Барбара держала себя со мной несколько надменно, потому что была богатой наследницей и ее семья не утратила своего положения в обществе, как случилось с нашей. Несмотря на это, мы были друзьями. Мы ссорились и мирились, взаимно оскорбляя и прощая друг друга, а лорд и леди Кинтон, считая меня, может быть, недостойным опасения, были со мной очень добры и милы. Лорд часто говорил о предсказании Бэтти:

      – Хотя король иногда имеет странные тайны, – подмигивая, говорил он, – и в его чаше бывает подчас странное вино, но что касается его любви…

      Тут обыкновенно вступался пастор, подмигивая тоже, но немедленно переводя разговор на другую тему, не имевшую ничего общего с королем и его чувствами.

      Итак, я увидел стройную фигуру, темные волосы и гордые глаза Барбары Кинтон, загоревшиеся гневом, когда их обладательница заметила то, что я меньше всего желал бы видеть в ее обществе. Это была другая девушка – пониже ростом и пополнее Барбары, одетая не хуже ее самой; она весело улыбалась розовыми губками с блеском горящих весельем, лукавых глаз. Когда Барбара увидела меня, то против обыкновения не сделала вида, что не замечает меня, а, наоборот, подбежала ко мне и с негодованием воскликнула:

      – Саймон, кто эта особа? Она посмела сказать мне, что мое платье деревенского фасона и висит на мне, как на вешалке.

      – Мисс Барбара, кто же смотрит на платье, когда его обладательница так хороша? – спросил я.

      Тогда я был еще так молод, что не знал, как сердятся женщины, если хвалят их наружность в ущерб туалету.

      – Вы глупы! – сказала Барбара. – Кто она такая?

      – Говорят, она из Лондона, – ответил я, – живет она в сторожке садовника, но я не ожидал увидеть ее здесь, в парке.

      – И не увидите больше, насколько это от меня зависит. Зачем вы смотрите на нее? – резко добавила Барбара.

      Правда, я смотрел на незнакомку, а теперь взглянул еще пристальнее, после чего наивно спросил по простоте души:

      – Она очень хорошенькая. Разве вы этого не находите?

      – Хорошенькая? – повторила Барбара. – А что вы понимаете в красоте, скажите, пожалуйста?

      – Все, чему научился в Кинтон-Маноре, – с поклоном ответил я.

      – Это еще не доказывает ее красоты, – сердито отозвалась Барбара.

      – Красота бывает разная, – заметил я, делая шаг в сторону незнакомки, которая стояла, по-прежнему улыбаясь и обрывая лепестки цветка.

      – Вы с ней знакомы? – спросила Барбара.

      – Этому горю можно помочь, – улыбнулся я.

      Будучи самым преданным и усердным поклонником мисс Кинтон, я все-таки слишком любил все новенькое, а потому решил подойти к гостье садовника, несмотря на сердитый кивок головы отвернувшейся от меня Барбары.

      – Ведь это – простая вежливость, – заявил я, – справиться о ее здоровье, когда она только что приехала