Убедительно и легко. Чёрный Заяц

в омут камень, запретный знак,

      Шёлковый стыд девяти с небольшим недель.

      Медленно тонешь, и вряд ли тебе спастись,

      Этим последним секундам неведом страх,

      Ведома жажда. Отдайся и подчинись

      Бархатному послевкусию на губах.

      Дикая кола – на дне твоих чёрных глаз,

      И пузырьки, словно ключ от любых оков:

      Накипь и ржавчину можно сводить на раз,

      Можно топить колорадских смешных жуков,

      Можно с одежды любое свести пятно,

      Переливай, осторожно и не спеша.

      Кола, конечно, отменная гадость, но…

      Но с коньяком она дьявольски хороша.

      «Пусть хмурятся психологи смышлёные…»

      Пусть хмурятся психологи смышлёные,

      И верещат от ужаса подружки,

      Что плохо, если верные влюблённые

      Спят, повернувшись жопами друг к дружке.

      Ведь это верный знак, о боже-божечки,

      Что чувства угасают между вами,

      Раз не в обнимку, и не в позе «ложечки»,

      И даже не переплетясь ногами.

      Не пряча лица в спутанные волосы,

      Не отлежав протянутую руку…

      Идут по вашей жизни злые полосы,

      Несут печаль, скандалы и разлуку.

      Но я плевал на эти измышления,

      Мне до того легко и сладко спится,

      Когда ловлю тепло прикосновения

      К твоим таким любимым ягодицам.

      Одновременно радует и дразнится,

      И отгоняет страхи и напасти

      Родной души пленительная задница,

      Прижатая к моей филейной части.

      И очень романтично получается,

      Когда волной постельного блютуза,

      Ко мне прекрасной попой прикасается

      Уснувшая любовница и Муза.

      Болезный Дровосек

      Я Дровосек, железный и печальный,

      Печальнее людей не видел мир:

      Великий Гудвин силой инфернальной

      Мне намагнитил половой шарнир.

      И секс теперь, как пятилистный клевер,

      Ужасно редкий, единичный вид,

      Ведь мой шарнир всегда встаёт на Север,

      А в остальные стороны – висит.

      И мне до слёз до смазочных обидно,

      Что от колдунства стал я одинок,

      Ведь милая прекрасная Бастинда

      Ебётся только глядя на Восток.

      Ужасная, ужасная проблема,

      Никак мне быть счастливым на даёт,

      Ведь стройная, прекрасная Гингема

      Полярности совсем не признаёт.

      И чтоб в веках не прозвенеть дрочилой,

      И похоть ненасытную унять,

      Приходится опять ебать Страшилу —

      Ему, паскуде, пофиг, как стоять.

      «Я прилип к тебе так, как будто…»

      Я прилип к тебе так, как будто

      В мою душу налили клей.

      По утрам я дарил незабудки,

      Вечерами таскал портвейн.

      Чтобы чувства не впали в кому

      И не кончился разговор,

      Мы кончали запасы рома

      И глушили