ЛИсА-6. Роман Голев

не пускает, а узнает, и за порог дома не выйду!

      – Как скажешь.

      – Кстати, спасибо, – сказала Ириска и уперлась глазами за тот злосчастный угол.

      – Обращайся, хочешь первым пойду?

      – Чтобы ты заблудился? Нет уж, – улыбнулась девочка, и они пошли обратно.

      – Знаешь? – сказал мальчик в воздух, когда Ириска уже отошла. – А я хочу здесь остаться…

      И он побежал догонять провожатую.

      – Дядя Макар!

      – О, ты, Богдан? – моряк обернулся. – Решил?

      – Да, наверное… Я все еще не очень хочу домой, – мальчик грустно улыбнулся.

      – Понятно.

      – Дядя Макар, а можно спросить, – неуверенно продолжал мальчик, – о тех письмах в шкафу?

      Ответ последовал не сразу.

      – Да, они от моего сына. Он уехал пять лет назад, давненько не писал уже… – Макар тяжело вздохнул, а мальчику стало жалко, что он спросил об этом.

      – Как вы думаете, и по мне скучают?

      Богдан так и не получил ответа.

      – Ого, да она почти как новая!

      Удивилась подошедшая к отцу Ириска. Богдан тоже стоял неподалеку. В руках он гордо держал кисточку, а его правые рука и щека были перемазаны краской. Ближе к берегу вверх дном на непрочной на вид, но все же не собиравшейся падать системе балок лежала лодка. Следов от пробоины на судне видно не было, а дно было заново покрашено какой-то вонючей, похожей на смолу краской.

      – Черт!

      Ириска случайно наступила в ведро с остатками той самой краски.

      По округе прокатился заливистый смех. Больше ей ничего не осталось, кроме как быстрее бежать к морю по пляжу. Хорошо, что Ириска была босая. Но в долгу она не осталась. Богдан, неосмотрительно решивший умыться неподалеку, тут же оказался в воде. Но и он обиды не прощает. К вечеру на ребятах не осталось ни одной сухой нитки, но это никого не волновало.

      Следующие несколько дней работы не было. Рыболовное судно было починено и больше не нуждалось в ремонте, но и краска сохла трое суток, так что и в море было пока нельзя. А потому Богдан заслуженно валял дурака с Ириской. Но вот прошли эти дни, судёнышко высохло, а до закрытия свода осталось два дня. «Как вы думаете, и по мне скучают?» – вертелось в голове мальчика. Несмотря на то, что он уже решил остаться, перед глазами постоянно всплывали лица: мамы, младшего брата, папы, деда, друзей и остальных, кого он оставил. «Они, наверное, думают, что я умер.» – сердце больно кольнуло.

      – Дядя Макар!

      – Да? – откликнулся капитан.

      – Я должен вернуться до своих похорон! – решительно сказал Богдан.

      То вверх, то вниз поднималось суденышко. Соленые брызги летели в лицо и неприятно щипали глаза. Волна, еще волна, перевал и снова зеленая волна. Как вдруг взору капитана и пассажира открылась зеленая долина, на ней были видны поля, люди, какие-то животные, деревья и река. Они могли видеть её через небольшое, круглое окно, похожее на вырез в потолке.

      – Ого, теперь-то