«У мирного порога моего…». Е. А. Тахо-Годи

поступью восходившей по ступенькам лестницы к себе в квартиру. Поверженная противница билась в истерике на асфальте среди очисток, и ее сотрясаемое рыданиями тело в пестром шикарном халате толстый Юрка напрасно пытался оторвать от земли и как-нибудь отволочить домой.

      – Вот дуры, тьфу на них, – смеялась «наша» Райка, хитро подмигивая мне.

      Я ликовала от восторга – ведь и на этот раз мы победили. Пусть сегодня Казикина Райка чуть было не спасовала, но проволока для белья все равно решила дело в нашу пользу: джик – и на голову. Прямо как в Испании – один к одному битва с быком (корриду я видела по телевизору).

      Помимо бойцовских качеств, Казикина Райка привлекала меня и тем, что у нее в доме всегда был непрекращающийся ремонт. Она все улучшала и украшала, красила и белила, белила и красила. А значит, можно было все попробовать самой – и пол самой красить кисточкой, и смотреть, как она разводит в ведре цемент или известь и цедит ее через капроновый чулок в другое ведро. Да, дома не повозишь кистью из мочала по стене, обмакивая в густую, белую, словно сметана, известку. Заодно можно было узнать массу полезных сведений – и про краску, и про цемент, и про известку, и про кисть, ну и многое другое такое же жизненно важное.

      Правда, как-то Казикиной Райке надоела вся наша с ней самодеятельность и она позвала мастеров. Те резали какую-то бумагу, что-то клеили, потом брызгали по стенкам из какой-то брызгалки, и, когда потом Райка с гордостью позвала меня показать, что вышло, оказалось, что в ее спальне на стене появилась настоящая картина. Остальные стены все были в мелких разноцветных пятнышках, вроде тех, что бывают на мраморе, а на этой – зеленый лес, и среди леса стоял олень. Я сначала изумилась, потому что никогда и ни у кого не видала, чтобы в доме на стене были лес и олень с рогами. Разве где-нибудь во дворцах, хотя мама меня возила во дворец в Кусково, но и там я такого не видела. Я осторожно пощупала оленя пальцем. Палец не пачкался, как обычно бывало после побелки. Задумчиво глядя на оленя, на его ветвистые рога и на довольно улыбавшуюся Райку, я не знала – одобрить или нет. В конце концов, если и не олень, то сама мысль рисовать на стенах мне понравилась, и я даже поделилась этим дома, но, как большинство моих идей, и эта оказалась не в бабушкином вкусе.

      И вдруг такая новость:

      – Щенята?!

      – Э, куда смотришь – каждый день мимо ходишь и не видишь! Пошли покажу, – предложила Райка.

      И мы пошли вместе.

      В глубине громадного ящика на каких-то грязных тряпках лежала собака. Она лежала на боку, а возле нее, сладко почавкивая, теснились несколько щенков, еще совсем маленьких. Я села на корточки возле ящика, молчаливо созерцая это чудо.

      – Что, нравятся? – спросил мужской голос за спиной. Это был сторож. – Ну, коли нравится, выбирай любого. А то скоро стройка кончится, а куда их девать?

      Я только вздохнула и пожала плечами: легко сказать, выбирай, бери… Взять-то возьмешь, а потом бабушка велит нести обратно.

      Сторож,