Кем ты стал?. Арыслан Кюк

в чьём-нибудь загородном доме и устраивали соревнования по теннису, гольфу, шахматам, сочинению стихов и чего ещё там только не было. Спросите, что забыл Ипатий в этом клубе престарелых миллиардеров, то я отвечу: в какой-то момент жизни он понял, как необходимо тянуться к тем, кто старше и мудрее тебя, кто научит и наставит. Без подходящего окружения, не удалось бы ему стать тем, кем он стал сегодня.

      Ипатий сидел у окна в предвкушении встречи, время близилось к пяти вечера. На счету оставался час, внезапно начался дождь, перерастающий постепенно в ливень.

      “Осень, – думал Ипатий, – не любят тебя – вот причина твоих слёз. Но я твой дождь люблю, хоть он и не идёт в сравнение с майским. Дождь, пусть, и окропляет по небольшой капле, но вон уже образуются первые лужи. Дня три его не было. Дождь, научил бы меня могуществу, людское – никчёмное. В тебе есть бесконечность и сила, которые нам не под стать, но в одном я тебя превосхожу: у меня нет хозяина. Каким бы ты ни был могущественным и как бы ты ни пугал людей, твой властитель – ветер. Ветер гонит тебя, без него ты ничто. Он взаправду может проникнуть в любую щель, в любой уголок, а ты нет. Но скажи мне, есть ли у ветра хозяин? Говорят, ты смываешь все плохое, но и хорошего после тебя у меня тоже ничего не остаётся – это ли чистота? Младенцами мы появляемся на свет с уникальной чистотой, и с каждым годом грязь становится всё плотнее, слой за слоем. Ты даёшь мне лишь приближённую к той чистоте – не душевную, а ментальную – осветляешь мысли. Душа моя скверная навсегда, и я нисколько не жалею.”

      Так прошло время. Ипатий очень любил размышлять или разговаривать с чем-то воображаемым у себя в голове. По-другому у него редко получалось думать. Либо это разговор с самим собой, либо с чем-то, кем-то. Отнюдь не все имеют способность размышлять, этому надо учиться, но никто не научит, так как это не передать словами. А если кто-то и передаст, то это неправда.

      – С днём рождения, Ипатий, как настроение? Похоже я первый из гостей, – с радостью выкрикнул депутат NN, отец Агаты, выпрыгивая из-за угла. Он считал Ипатия родным сыном – настолько у них были крепкие отношения. Сам же он был пухлым, низкого роста запыхавшийся от жизни мужчина в возрасте пятидесяти двух лет. Проще говоря, типичный чиновник Гоголевских произведений.

      – Приветствую вас, папаша. Да, Вы первый, я вот сидел и размышлял, какие мы грязные люди, представляете?

      – Да тебе думать, что ли, не о чем? Ты король этого города, где это слыхано о законности монополии на общественный транспорт в миллионном городе?

      – Ничто не вечно, сегодня приобрёл – завтра потерял, наверное.

      – Не сходи с ума, неужели это отсутствие моей Агаты на тебя так влияет? Не сердись на меня, – ласкаясь, сказал папаша, – сам ведь знаешь, что сейчас в политике творится.

      – Нет, дело не в этом. Ну ладно, хватит. Я вижу ещё гостей, пойдёмте принимать.

      К 7 часам собрался целый зал гостей, все ели и пили, поздравляли Ипатия, каждый выступал с речью. Закончились они к половине