Колода предзнаменования. Кристина Линн Эрман

Еще одно видение: она стояла на том же месте, что и сейчас, и окаменевшее дерево вновь покрывалось корой. Однако она не чувствовала триумфа. Предыдущее видение не давало ей покоя, внушало глубокий страх и представляло собой проблему посерьезнее. Которой ей следовало заняться незамедлительно.

      – Я не думаю, что моя карта здесь просто потому, что я провожу гадание, – сказала она, нахмурившись.

      Августа вскинула бровь.

      – Да?

      Мэй сглотнула.

      – Дерево просит меня о помощи.

      – Ты уверена? – сомнение на лице матери ранило Мэй в самое сердце.

      – Ты стала бы спрашивать такое у Джастина?

      Мэй не собиралась говорить так откровенно. По поджавшимся губам Августы она догадалась, что позже поплатится за это, – лишением привилегий или неудачным графиком патрулей на следующую неделю. Но это несправедливо! Казалось, никто не верил, что она может сыграть хоть мало-мальски важную роль. И в глубине души Мэй боялась, что они правы.

      – Джастина здесь нет, – отрезала Августа. – И у тебя осталась еще одна карта.

      Мэй опустила взгляд на всевидящее око. На карту было проще смотреть, чем на родную мать. Ее руки задрожали от раскаленной и дурманящей ярости. Из-за дерева. Из-за матери, отчаянно цеплявшейся за ребенка, который не мог ей помочь, и игнорировавшей того, который мог.

      В глубине ее разума дороги закручивались и извивались. Мэй почувствовала, как что-то расплетается, – ее дорога. Тонкая, колючая, скручивающаяся вокруг себя, как спутанный узел возможностей, который пока нельзя распутать.

      Она пульсировала, как бьющееся сердце, и девушка впервые протянула к ней руку. Схватив ростки и сосредоточившись на этом пути, она позволила корням пробраться в свой разум.

      «Она моя, – прошипела Мэй картам, самой Четверке Дорог. – Что бы ни произошло дальше, она моя».

      От нее к картам прошел разряд энергии. Запылав между ее переплетенных пальцев, он прокатился по узору из ее старых ран на ладонях, которые уже давно исчезли. Мэй потребовалось все самообладание, чтобы сдержать крик.

      Путь встал на место. Карты завибрировали… и менялись до тех пор, пока жар в ее ладонях не ослаб.

      Мэй сделала глубокий вдох и подняла веки. Под ее ноздрями и по краям глаз собиралась кровь, размывая окружающий мир. Когда она моргнула, на штанах пижамы появились алые брызги.

      – Что это было? – резко спросила Августа.

      Ложь тихо и легко сорвалась с ее губ.

      – Карты хотели сказать мне кое-что еще.

      Но на самом деле все было совсем наоборот. Это Мэй хотела сказать кое-что картам… и они изменились. Они прислушались к ней.

      Готорны на такое не способны. Но у нее получилось.

      Мэй молча перевернула последнюю карту, готовясь увидеть свой путь и принять свое будущее.

      И ахнула.

      Ее взгляд упал на Крестоносца – рыцаря на лошади, вставшей на дыбы перед тем, как кинуться в атаку. Все его тело было скрыто доспехами, помимо двух пламенных глаз за забралом шлема.

      Карта ее отца.

      Даже