Колода предзнаменования. Кристина Линн Эрман

в городе, сделать так, чтобы он никогда не навредил ее семье, как навредил ей. Если Харпер покинет Четверку Дорог, закончив все начатое, у нее не будет причин возвращаться.

      – Я выбираю вас обеих, – спокойно сказала Харпер. – И ни одну из вас. Шериф Готорн, я хочу учиться. Вы забрали мои воспоминания и отправили меня в Серость, потому что знали, что я могущественна. Так научите меня использовать эту силу. Но знайте: я сделаю это ради города, а не вас. И, Джунипер, если вы согласны, я бы хотела продолжить жить в вашем доме и тренироваться с вами. Вам обеим есть чему меня научить, и у вас обеих есть причины меня использовать. А значит, я могу использовать вас в ответ. Я хочу помочь обезопасить Четверку Дорог. Хочу исправить то, что сделала с боярышником. Но бороться я буду не ради вас – а ради себя.

      Женщины хмуро переглянулись, но Харпер было плевать на их мнение. Ей было важно, что Вайолет слабо кивнула ей с другой части стола. Ей была важна незаметная улыбка, расплывшаяся на лице Джастина, словно тайна, которую не стоит произносить вслух.

      – Я думаю, – начал Джастин, безуспешно пытаясь скрыть свою радость, – Харпер отлично изложила суть.

      – Согласна, – кратко добавила Вайолет.

      Уголки губ Джунипер дрогнули.

      – Полагаю, это твой выбор.

      Августа сжала губы в тонкую линию, но Джастин толкнул ее локтем.

      – Ладно.

      Джастин повел свою мать к выходу из особняка Сондерсов, и по телу Харпер прокатилась волна ликования.

      Эзра Бишоп ничуть не изменился за те семь лет, что Мэй его не видела. Все те же седеющие светлые волосы, слегка вьющиеся у ушей. Все та же небольшая щетина на скулах. Все то же вытянутое, угловатое лицо. Он пристально рассматривал ее через очки в тонкой оправе, словно загадку, которую нужно решить.

      Они обменялись неловким приветствием у входа в ресторан – пиццерию в тридцати минутах езды от Четверки Дорог, которую выбрала Мэй, чтобы никто их не узнал. С тех пор попытки вести светскую беседу свелись к неловкому молчанию. Мэй помешивала в кофе сахар, который высыпала с излишком, а Эзра просто наблюдал за ней. Она сама не знала, чего они ждали, и с каждой секундой все больше сомневалась, не было ли это глупой затеей.

      – Признаться, я не знаю, с чего начать, – наконец сказал Эзра, сидя напротив нее за столом с красно-белой клетчатой скатертью. – Я не был уверен, увидимся ли мы когда-нибудь снова.

      Слова были произнесены непринужденно, но Мэй услышала в них нотки отчаяния.

      – Забавно. В нашу прошлую встречу ты обещал мне вернуться.

      Он скривился.

      – Знаю. И заверяю тебя, я планировал сдержать обещание.

      – Так что изменилось?

      Он обхватил своей крупной ладонью кофейную чашку. Вид у него был смущенным.

      – Мне сказали, что мое возвращение нежеланно.

      Мэй не нужно было спрашивать, кто ему такое сказал.

      – Ну разумеется! – резко воскликнула она. – Только с какой стати ты ей поверил?

      Слова прозвучали слишком громко в пустом ресторане. Единственные другие посетители – пожилая пара в одинаковых