Лабиринты судьбы. Кира Верго

Когда появились мы с Кристофером, она жутко ревновала. Но, родители умели всех нас любить одинаково. Они были такими добрыми. Описать ту боль, что я испытывала стоя у их могил, невозможно словами. Они навсегда замолчали… Мама, папа…

      Проводить родителей в последний путь приехало много дальних родственников и старых друзей, которые шушукаясь, поглядывали в нашу сторону. Моё обожжённое лицо прикрывала траурная вуаль, поэтому никто не мог разглядеть ни ран, ни эмоций. Только Кристофер крепко сжимал мою руку в знак поддержки. Мы все потеряли любимых и дорогих людей. Не хочется думать, что Сесилия ненавидит меня, ведь она моя родная сестра, и я люблю её, не взирая ни на что.

      После похорон мы поехали в родительское поместье. Особняк де ла Сент-Моро насчитывал многовековую историю. Внушительный трёхэтажный дом, имеющий два крыла. В нём можно заблудиться. Для приёма гостей использовались первый и второй этажи, а на третьем располагались спальни обитателей особняка. Из поколения в поколение он передавался по наследству. А что теперь? Из носителей первой крови, остались только мы трое. Ни у кого из нас нет детей, пока что… По праву, поместье должно перейти во владение Кристофера, ведь именно он является продолжателем рода.

      В доме было очень много народа. Это выглядело дико и не привычно. Крис не отходил от меня ни на шаг. Сесилия организовала тут поминки. По её внешнему виду нельзя было сказать, что она в трауре. Напротив, Сесилия вся сияла, словно это не похороны, а свадьба. Хотя, может, это только я так всё воспринимаю. Гости дома выпивали и общались, кто-то даже смеялся. В такие моменты хотелось врезать по лицу всем, кому сейчас весело в нашем доме. Я не смогла смотреть прощальный фильм о жизни наших родителей. Вся эта показуха, словно цирковое выступление. Это слишком больно.

      Поэтому, тихонько сообщила Кристоферу, что буду наверху у себя. Да, я живу в родительском доме. Когда старший брат и сестра уже вовсю устраивали свою личную жизнь, мама с папой не могли меня отпустить из семейного гнезда. Я хоть и пыталась бунтовать, грозилась, что уеду учиться в Париж, но не могла их бросить. Для них я всегда была малышкой Ами. Только они так меня называли. Правильно говорят, что даже повзрослевший ребёнок, навсегда останется ребёнком в глазах своих родителей, сколько бы лет ему не исполнилось. Поэтому пришлось поступать в университет в Руане.

      Сейчас я понимаю, насколько была глупой. Не ценила их, когда они были живы. Казалось, что они всегда будут со мной. И только теперь, когда уже ничего не вернуть, не исправить, пришли все чувства. Горечь, стыд, боль… Мне всё равно на свои проблемы. Физическая боль, изуродованное лицо, какой-то маньяк… Я переживу это. Нет желания себя жалеть. Ни капли. Это всё напоминает о моей вине. Именно это привело к смерти родителей. Смогу ли я себя когда-нибудь простить?

      Продвигаясь по длинному коридору к своей спальне, я невольно засмотрелась на картину, которую написала мама. Она действительно умела передавать чувства красками. В родовом поместье де ла Сент-Моро можно встретить много её творений. Это было маминой страстью. А теперь, это всё,