Я и Ю, или Все хорошие девушки уже замужем. Евгений Игоревич Новицкий

познакомишь из своих подопечных? Проститутки, наркоманки, детоубийцы – с кем еще ты там якшаешься?»

      Но нет, я только глупо улыбнулся и кивнул.

      Тут я издали заметил, что дверь редактора приоткрыта. Чтобы пройти к себе, мне не миновать этой зияющей прорехи, сулящей малоприятный диалог. Ладно, попробую бесшумно прошмыгнуть – авось не засвечусь.

      Но если уж с самого начала все пошло не по-моему, оно пойдет так и дальше: по опыту знаю. Вот и сейчас я бесплотным ангелом пролетел мимо редакторской двери – и тотчас услышал его нелюбезный отклик:

      – Куда ж вы так торопитесь?

      Когда редактор был недоволен, он переходил на «вы», тогда как обычно всем у нас «тыкал». «Выканье» воспринималось как оскорбление, каковым, по сути, и было.

      Я сделал шаг назад, вошел в его кабинет и плотно закрыл за собой дверь, не желая, чтобы наш разговор был услышан и дал пищу для дальнейших коллегиальных упражнений в остроумии.

      Я даже подошел к редакторскому столу чуть ближе, чем обычно, чтобы у главного было поменьше причин начинать сейчас разговор на повышенных тонах.

      Какое-то время, однако, разговор не начинался вовсе – ни на повышенных, ни на пониженных. Где-то с минуту редактор просто внимательно смотрел на меня. Гамма чувств выражалась на его лице: укоризна, печаль, недоумение…

      043

      Наконец редактор прервал молчание протяжным вздохом:

      – Мда-а…

      Я только развел руками: дескать, ну да, такие вот дела.

      – И все-таки это глупо, – сказал редактор.

      Я кивнул и виновато улыбнулся.

      – Зачем тебе это все-таки нужно было? – тут он нахмурился, вышел из-за стола и встал у окна, оборотившись ко мне спиной. Это тоже можно было расценивать как знак нерасположения.

      Я понял, что надо все-таки хоть как-то оправдаться и вербальными средствами.

      – Вы дали такое задание, – вяло начал я. – Ну я и…

      – Главное, что там твоя подпись, – вдруг повернулся ко мне редактор. – Если уж захотел пошалить, мог бы не подписываться.

      – А я всегда подписываюсь, – сказал я, что было чистой правдой. Хотя я умолчал о том, что вчера впервые в жизни подписался под чужим текстом.

      – Если б не эта подпись, – продолжал редактор, – подпись, которая известна всем нашим читателям, эту дичь могли бы принять за неудачный анекдот, что ли. А так… даже не знаю, что подумают.

      – Да так и подумают, – уверенно зацепился я за предположение редактора. – Это же среди всякого хлама на предпоследней полосе. Ее, во-первых, далеко не все даже просматривают, а только специфическая аудитория – любители кроссвордов и так далее. Во-вторых, если кто и прочтет, на подпись не обратит внимания. А если и обратит, то тут же забудет. Ничего примечательного. Глупый анекдот на глупой полосе.

      – В нашей газете нет глупых полос, – возражал редактор. – Точнее, до сегодняшнего дня не было.

      – Скажите тогда: не было глупых заметок.

      – Да нет, такое-то, может, и было…

      – Ну