Глубокое синее небо. Иван Гобзев

строго настрого запрещалось заходить в торговые ряды, это считалось крайне опасным. Опасность, как нам объяснили, была в том, что Другие способны как-то очень плохо на нас влиять. Настолько плохо, что можно страшно заболеть и стать таким же, как они. Поэтому никто не приближался к Стене без дела.

      Несколько раз мне приходилось подходить к торговым рядам совсем близко, когда нужно было что-то передать дяде. Бабушка давала мне для него сумку и строго предупреждала, чтобы я ни в коем случае не заходил в дверь, за которой сидят торговцы, и ждал его снаружи. Я приходил, стучал в дверь, кто-нибудь выходил, забирал сумку, и я шёл обратно.

      В тот день, о котором я хочу рассказать, мы с сестрой играли у ручья недалеко от нашего дома. Мы занимались тем, что сооружали из листиков и веточек всякие кораблики, пускали их вниз по ручью и смотрели, чей кораблик проплывёт быстрее и дольше продержится. Чтобы было интереснее, мы создавали искусственные волны и ветры. На кораблики иногда сажали муравьёв и воображали, что это матросы. Это занятие так захватывало нас, что мы ничего вокруг не замечали. Светило солнце, на воде играли блики, деревья шумели, а мы возились на берегу, всецело поглощённые игрой. Сейчас, вспоминая тот ручей и как мы ползали вдоль него на четвереньках, я искренне сожалею, что взрослым, как правило, такие занятия не интересны.

      Впрочем, ради справедливости должен сказать, что те взрослые, которые живут по эту сторону Стены, не такие уж и нудные. Это мне только казалось иногда, что они скучные, когда приходилось терпеть их разговоры о непонятных вещах. В основном же, понимаю я теперь, дядя, да и вообще все наши, всегда оставались в каком-то смысле детьми. Что такое настоящий взрослый мир, я узнал много позже – и совсем в другом месте.

      Что же такое страшное произошло за Стеной, – часто думал я, – что люди превратились в Других, которых все боятся? Чем они живут? И зачем так живут? Я не мог этого понять. Не могу и сейчас, хотя сам уже тяжело болен.

      Так вот, не ведая забот и ни о чём не думая, кроме важнейшего дела навигации, мы полдня просидели у ручья. У меня, правда, нарастала смутная тревога, которую я пытался прогнать прочь, – тревога о том, что подходит время обеда и миновать его просто так не получится. Я по опыту уже знал, что где бы мы ни были, бабушка нас настигнет, если пришло время обедать. Так бывает, кстати, в приятном сне: всё хорошо до тех пор, пока не начинаешь смутно догадываться, что это всего лишь сон. Тем не менее, я всегда надеялся, что в этот раз она всё-таки забудет про нас. Но она никогда не забывала. Время от времени я с опаской поглядывал в сторону дома, откуда к ручью вела тропа. И в самом деле, вскоре между деревьев замелькал её белый платок.

      – Обедать? – спросил я с тоской, когда она достаточно приблизилась.

      – Сначала дяде отнеси, а потом обедать, – бабушка вручила мне небольшой рюкзак. – Только быстро.

      – Давай, давай! – поторопила она, видя, что я не спешу и смотрю на свои корабли.

      Я взял рюкзак и побежал напрямик через лес к Дороге. Добежав до Стены, я не спеша пошёл вдоль нее. Всё-таки странная это была стена, она не переставала меня