Крепость души моей. Генри Лайон Олди

ложечный нож…

      А экскаватор где?

      – Цього! Цього не пущай! Чуешь, Рустамыч? Пэрэвэртэнь, пэрэвэртэнь!

      Голос был дребезжащий, противный. То, что речь зашла о нем, Александр Петрович понял быстро и не удивился. Как это у нынешних называется? Фейс-контроль?

      – Пэрэвэртэнь! Вин усю справу загубыть, Рустамыч!

      – Зачем так говоришь, Коля? Грех гостя обижать…

      – Гэть його!

      – Учитель это, географ. Нас с братом учил…

      – Нэпростый вин хеограф! Хай гэть идэ! Пэрэвэртэнь!

      Дребезжало слева, но вначале Александр Петрович решил найти экскаватор – из принципа. Самурай обнаружился по правую руку, шагах в сорока. Груда рыжей земли, деловитые работяги в темно-синих комбинезонах, вознесенный к небу ковш.

      Камень…

      Александр Петрович даже моргнул от изумления. Нет, камень исчезать не хотел. Большой, серый, в свежих сколах, он возлежал посреди участка. Не камень, целый валун.

      – Вот, брат, беспорядок какой. Сам видишь, нулевой цикл.

      – Гэть його, Рустамыч! Гэть!..

      Фэйс-контроль бесновался, плюясь липкой слюной. Шамиль не зря поминал психику. Тут она, легка на помине! Старый ветхий ватник, под ним – спортивный костюм, тоже старый. Кеды без шнурков, кепка без козырька, с надписью «Пепси». И, само собой, выражение лица. Это не подделать, хоть сразу в учебник помещай.

      А возрастом не вышел. По голосу семьдесят, на деле – едва за сорок.

      – Это Коля, сосед, – виновато пояснил Артур. – Он за участком присматривает, за стройматериалами. Тихий, смирный. В Афгане воевал, контузия у него. Лечили – не вылечили. Помогаю, чем могу… Что с тобой, Коля? Гости это: брат мой, учитель. Хорошие люди…

      Коля отверз щербатый рот, но предпочел заглохнуть. Псих, а умный!

      Фундамент обнаружился сразу за контуженным. Залит основательно, считай, на века. За фундаментом – деревянная времянка, пара контейнеров.

      – Плохо мне, Шамиль! Сам понимаешь, свалилось проблем – плечи гнутся. Я решил: отвлечься надо. В городе без меня разберутся.

      – Почему не предупредил, брат? Мне не сказал, врачам в больнице не сказал? Тебя ночью искали, Вике совсем худо стало. Ты не волнуйся, вытащим ее! Как так можно, Артур?

      – Говорю же: плохо мне. А тут воздух, простор. Дышится хорошо. И за стройкой присмотрю. Забросили работу…

      Учитель скользнул взглядом по бревну. Изучил серый валун, оценил деловитость темно-синих работяг:

      – Не стыдно врать, Чисоев?

      Рядом пискнул псих, белый от страха.

      Александр Петрович появился на свет далеко от этих мест – на Дальнем Востоке, где нес службу отец-танкист. В город приехал по распределению, после университета. Украинский, к стыду своему, так и не выучил. Понимать понимал, но далеко не все.

      «Пэрэвэртэнь» – оборотень? В каком смысле – оборотень? В незабвенные времена так именовали шпионов: «Клятый пэрэвэртэнь злодийскы пидпалыв колгоспну стодолу…»

      А если в прямом значении? Допустим, волколак?

      Бред!

      12:41

      …настоящая «макака»!..

      – Откуда