Верхнее ля. Вера Григорьевна Собко

счастьем. Даже бывшие одноклассники, окликавшие его на улице по фамилии Краснов, ненадолго портили ему настроение. Он был уже другим, – взрослым, красивым парнем, со стипендией и со своими хоть и маленькими карманными деньгами. Весёлые симпатичные девушки, непринуждённая болтовня, лёгкое кокетство, ни к чему не обязывающий флирт ещё больше усиливали радость от музыкальных занятий. С гармонией и сольфеджио, благодаря хорошему слуху, у него не было никаких проблем. Но после второго курса отвертеться от пристального внимания военкомата Виктору всё же не удалось, и он год прослужил в армии. В сущности, армией это назвать было нельзя, поскольку он, как и многие музыканты, проходил службу в Краснознамённом ансамбле песни и пляски. Этот год много дал Виктору. Голос окреп, появилась привычка к сцене, а постоянные гастроли расширили представление о мире. Сразу же после окончания этой «службы» Виктор поступил в консерваторию. При поступлении «армейское» прошлое существенно добавило ему баллы. Как бы то ни было, в военном билете он уже числился Красовским и мысленно представлял свою фамилию, напечатанную крупными буквами на афише.

      До совещания в кабинете директора оставалось пятнадцать минут. Виктор Павлович не торопясь ступал по красной ковровой дорожке, с наслаждением вдыхая особый, родной воздух театра. После отпуска всё воспринималось свежо, остро, с неожиданным сентиментальным оттенком. Он специально вышел пораньше, чтобы сделать небольшой крюк по противоположной стороне здания, где находились балетные репетиционные классы. Сбор труппы у балетных был вчера, и сегодня они уже приступили к работе. Виктору Павловичу нравилось прогуливаться в коридорах, по которым пробегали изящные фигурки в чёрных трико, – хрупкие, невесомые, с детским любопытством изгибавшие свои длинные шейки ему вслед. Иногда он приоткрывал двери классов и любовался разогревавшимися у станка балеринами. Даже если не всем педагогам-репетиторам это нравилось, не каждый из них мог возразить худруку оперы. Хоть не непосредственное, но всё же начальство. К тому же в оперную постановку мог понадобиться балетный дивертисмент. Ладно уж, пусть смотрит. Эту слабость худрука все знали, над ней посмеивались, но не зло. Кордебалет был к нему подчёркнуто благосклонен, и пробегавшие мимо артистки лучезарно улыбались. После этого у Виктора Павловича повышалось настроение, и день после прогулки по балетному крылу театра казался ему особенно удачным.

      Совещание у директора.

      Точно за три минуты до начала совещания Виктор Павлович вошёл в приёмную директора театра. Секретарша Леночка вскинула на него глаза, ради начала работы после отпуска накрашенные с особым старанием, и с неподдельным восхищением воскликнула:

      – Виктор Павлович, потрясающе выглядите! Какой у вас загар! Где отдыхали? Ну, рассказывайте, рассказывайте!

      Виктор Павлович подошёл к столу секретарши, легко взял за пальчики её руку и поцеловал:

      – Помилуйте,