Предпоследний Декамерон. Наталья Александровна Сафронова

например. Но эти не из копей, а из специальной печи. Нет, они не поддельные. Они точно такие же внутри и внешне, как настоящие, – только их делают тысячами и тысячами. А настоящий изумруд вы теперь не найдете. Или найдете, но за огромные деньги. И я понял, что таким изумрудом для меня была Жанночка. Глупая, вздорная женщина, которая мне изменяла и вытравливала моих детей. И не моих тоже. Это она настоящая «моя женщина», а не прекрасная Ася, которая меня обожала и была чудной матерью. Потому что тем натуральным изумрудом была для меня не Жанночка, а моя любовь к ней. А любовь, что ни говорите, а все-таки бывает в жизни одна. А все, что до и после, – это, так сказать, гидротермальные камни… Очень похоже… Очень… Но не то. Я не знаю, поймете ли вы меня… Ну вот, теперь я ее хорошенько помешаю – и заметьте, только сейчас убавляю огонь. Так делала, конечно, Ася, а я смотрел. Смотрел и думал: я ее не люблю, но картошка у нее вкусная.

      – Они обе… умерли? – спросила потрясенная Оля. – А дети что же?

      На языке у нее так и прыгал вопрос насчет второй семьи: а как они сами – подозревали, что они – того… гидротермальные? Или, может, считали себя обычными людьми? Жена думала, что у нее есть любящий муж, а дети любили самого настоящего папу? Соломоныч кивнул:

      – Да. Обе не дожили до пятидесяти и имели один и тот же рак. Дачу эту мы с Асей купили. Квартиру в Москве нам подарили ее родители. У моих были еще дети, они не могли нам ничего подарить. Мой сын Додик живет в Кане⁴ и держит магазин с вином для паломников. Это очень хороший бизнес. Там покупают любое вино за любые деньги. А Женечка работает в урологической клинике в Яффе⁵. Нет, они приезжают. По очереди. А в этом году не приехали, потому что ни в Кане, ни в Яффе чумы нет. И им совсем не хочется ее туда привезти. Они оба мне сказали: сиди на даче и не высовывайся. Когда все кончится, мы за тобой приедем и отвезем тебя в Москву. Или куда хочешь. Деньги они мне переводили. Да и как я высунусь, если я даже машину водить не умею. Ну, положим, приезжала лавка, я покупал еду. А потом лавка перестала приезжать. И электричество отключили. А у меня в холодильнике было много продуктов… И вот, пожалуйста, мы имеем то, что имеем… Вот теперь обратите внимание – я ее солю. Это можно делать только сейчас. Иначе вместо жареной картошки вы получите картофельное пюре, а это не одно и тоже. Это две большие разницы…

      В этот момент в кухню сунулся привлеченный наркотическим запахом жареной картошки Станислав и тут же был огорошен странным вопросом восьмидесятитрехлетнего «Марика»:

      – А как вы, молодой человек, относитесь к экспроприации?

      – Раньше относился отрицательно, а теперь не знаю, – заинтересованно отозвался тот. – А что?

      – А то, что я предлагаю вам и Максиму совершить экспроприацию. А если точнее – то мародерство… – невозмутимо ответил старый еврей. – Только не знаю, как вы к этому отнесетесь.

      Суть предложения заключалась в том, что у соседей Соломоныча, как он знал, имелся под домом огромный зацементированный