Клеймо красоты. Елена Арсеньева

углы – тесная комнатенка была заставлена мебелью, – он переместился в узенький тамбур, ведущий в кухню.

      Дверь закрыта. Потянул ее на себя – и ворвался в крошечное помещение, с трудом удержавшись, чтобы не нажать на курок.

      Пусто!

      Отпрянул в коридорчик, дернул дверь в ванную (в двери зияла россыпь крошечных дырочек).

      Пусто!

      В прихожую, стукнув кулаком по выключателю, – пусто! Дернул входную дверь – заперта.

      Ну-ну…

      Теперь, когда он уже обнаружил себя, можно было не таиться. Хозяйка, конечно, забилась в какую-нибудь щель в безумной надежде, что ее ночной гость поудивляется пустоте квартиры и уберется восвояси. А зря надеется! Он найдет ее: в нише, в шкафу, под диваном, под столом – куда бы она ни спряталась в паническом страхе. Если понадобится, он поднимет каждую доску пола!

      Он включил свет и первым делом рванул дверку стенной ниши, которая исполняла в этой маленькой комнатке роль гардероба.

      Обыск был закончен за минуту. После этого человек с пистолетом остановился посреди комнаты и тупо уставился на пол, словно и впрямь вознамерился поднимать доски.

      Похоже, ему оставалось только это: квартира была пуста.

* * *

      Девчонка плакала около автобуса.

      Плотная, широкоплечая, круглощекая, с разноцветными перышками волос, она то стискивала руки на груди, то бросалась вперед и начинала стучать в стекло.

      – Позвони мне! – кричала она. – Позвони, ну пожалуйста! – И вдруг: – Я тебя люблю! Люблю!

      Люди, стоявшие на остановке, пялились на нее во все глаза, шофер тоже посматривал в зеркальце заднего вида, но не трогался с места. Он хотел, чтобы полупустой автобус заполнился. И ему было все равно, что человек, которому это адресовалось, явно мечтает провалиться сквозь землю.

      На него оглядывались. Кто-то понимающе вздыхал, кто-то откровенно ухмылялся. Есть такие люди, которые считают, что они вправе откровенно ухмыляться над теми, кто попал в затруднительное положение. Их довольно много развелось на свете, этих ухмылял…

      Катерина не удержалась и оглянулась тоже. Ладненький, хорошенький парнишка, сидевший на заднем сиденье, то натянуто улыбался своей неистовой подружке, то воровато озирался. Встречал обращенные к себе взгляды – и горбился, опускал голову, украдкой махал через стекло: уходи, мол, но девчонка то ли не понимала, то ли просто не в силах была уйти.

      – Позвони, ну пожалуйста! – кричала она сорванным голосом, тиская на груди футболку.

      – Пьяная, что ли? – слишком громко сказала какая-то женщина, одна из тех, которые считают себя вправе во всеуслышание высказывать самые грубые и нелепые свои предположения…

      Дверцы громко закрылись, и Катерина услышала, как парнишка испустил вздох нескрываемого облегчения.

      Руки у девчонки бессильно упали.

      – Я же люблю тебя! – отчаянно выкрикнула она и вдруг ударила себя по щекам – сильно, отчаянно. Сперва по одной, потом по другой.

      Автобус сильно взял с места,