Будь драконом, человек!. Равиль Рашидович Валиев

они демонстрировали всем окружающим такой разгул образов и видов, что диву даешься.

      Еще не так давно, имея возможность передвигаться самостоятельно, я изредка спускался на нижние уровни, погружаясь в суетливый мир Центрального города. Наполненные взаимопересекающимися потоками из людей, Коконов и машин, улицы древнего города представляли собой адскую мешанину красок, форм и фигур. Там я и насмотрелся на это многообразие.

      Город, спотыкаясь и задыхаясь от бега, торопился жить – суетливо и оттого чуть неловко. И при свете солнца, и под лучами отражателя Второй луны. Сухожилия мостов, автобанов и виадуков обвивали его крепкое тело бесконечным и живым корсетом. Дворцы, коттеджи и сады Верхнего города плавно стекали в площади и проспекты Нижнего, наполняясь вечно спешащими жителями и туристами со всего обитаемого Космоса.

      Население Города веками перемалывалось и перемешивалось в невероятном коктейле народностей и этносов, в конце концов, родив единую столичную нацию.

      А Вечный город помнил топот копыт коней хана Тохтамыша, брань поляков генерала Жолкевского, проклятия французов императора Наполеона, полное фиаско гитлеровской армии и зубовный скрежет солдат маршала У Циня. Он горел, тонул и замерзал. Его улицы покрывала зола пожаров, песок пылевых бурь и пепел ядерных осадков. Но он всегда восставал, словно Феникс – более сильный и более величественный.

      Кто сейчас помнил имена этих захватчиков? Кто помнил исконное имя Великого города? Боюсь никто, кроме меня… А я хранил в памяти эти перекатывающиеся на языке чудесные слова – Москва, Россия…

      Теперь же Центральный город – единственная столица единственного государства Земли, раскинувшаяся на большей части среднерусской возвышенности. И, без лишней скромности – столица прилегающей к ней Вселенной. А в нем пока еще жил я – ее создатель и повелитель…

      Голос сына, точнее его электронный аналог, заключенный в блоках памяти Кокона, вновь вырвал меня из спасительного тумана забвения. Последнее время это происходило со мной все чаще – я проваливался в какие-то глубочайшие уровни своего бессознательного, где в густом бульоне чувств варились мои непознанные желания и мысли. И с каждым разом мне приходилось производить чудовищные усилия, чтобы выбраться из этой тягучей юдоли.

      – Ты меня слышишь, пап?

      На этот раз мне пришлось ответить, сбрасывая с глаз вонючую пелену далекого прошлого. Я напряг горло и синтезатор проскрипел.

      – Да, сын… я тебя слышу…

      Лицо Артема оживилось. Он явственно и облегченно вздохнул.

      – А я уж думал… – он смущенно замолчал.

      – Ты думал – я уже того? – сухой голос синтезатора не смог передать иронии, – преставился?

      Артем деланно рассмеялся, скрывая свой страх. В голову пришла грустная мысль – мы с ним, собственно говоря, всего лишь личности, заключенные в свои собственные капсулы – я в кости черепа, он в металл Кокона. Но при этом – не более чем два робота, играющие в человеческие отношения.

      Кокон