Между Южным и Северным полюсами. Евгений Александрович Гольцов

только будут новые данные по этому делу, мы вызовем Вас снова.

      Когда Ной вышел, седой полицейский спросил напарника:

      – Что ты думаешь об этом?

      Молодой полицейский повертел куклу в руках:

      – Уголовный кодекс не рассматривает магические действия, как что-то противозаконное, если они не являются частью махинации мошенника. Однако не скрою, несмотря на кажущуюся безобидность, есть в этом чернокожем что-то зловещее.

      – Заскучаешь тут по временам инквизиции, – проворчал усатый полицейский.

      – Ты думаешь, это связано с сердечным приступом? – кивнул на куклу напарник.

      – Конечно, нет, я не верю во все эти байки, созданные первобытным сознанием. Как впрочем, и в подобные случайности.

      – Ты слишком строг к окружающему миру. Вот ты сам, не плод ли самого невероятного случая: однажды некий сперматозоид выиграл невероятную гонку и стал тобой; как думаешь, он, правда был самым сильным и умным, или это стечение обстоятельств?

      – Это совсем другое. Неродившиеся Менделеевы, Энштейны, Шварценеггеры и Ильясовы не стоят передо мной немым укором. Это была случайность, которая ничему не противоречит. Сердечный приступ у человека, только что выжившего в перестрелке – другое.

      – Я проверил, – молодой полицейский клацает клавишами компьютера, – он состоял на учете у кардиолога, у него и впрямь больное сердце.

      Усатый полицейский раздраженно роется в своем шкафчике:

      – Где мои пончики, случайно не ты их взял?

      – Прости, я сделал это не специально, очень хотелось есть.

      – Ты залез в мой шкаф?

      – Ну, я случайно открыл, смотрю пончики.

      – Случайно?!

      – Вот черт.

      Иногда, крайне редко, полицейские обсуждают теорию случайностей.

      Уборщик

      Константин Львович услышал звонок в дверь и засеменил к ней, на ходу восклицая: «иду-иду!».

      Припав к дверному глазку, он спросил: «Кто там?».

      – Уборщик. Мне назначено на двенадцать, – послышался из-за двери спокойный голос.

      В глазок можно было разглядеть уже немолодого, лет пятидесяти мужчину, в фартуке и нарукавниках, в руке он держал аккуратный кожаный чемодан. Волосы визитера прорезали благородные пряди седины, а спокойный взгляд серых глаз внушал уверенность.

      – Владимир Георгиевич? – уточнил Константин Львович.

      – Именно.

      Дверь приоткрылась, сдерживаемая цепочкой.

      – Предложите мне войти? – спросил гость.

      – Да-да, конечно, – Константин Львович поправил свой дорогой персидский халат и впустил уборщика.

      Вошедший человек деловито оглядел обстановку и принюхался, раздувая мясистые ноздри.

      – Я приношу свои извинения, уважаемый Константин Львович, но деньги я беру вперед – таков мой принцип работы, мы с Вами это обговаривали.

      – О да, конечно, – хозяин квартиры метнулся в другую комнату, откуда вернулся с купюрами в руке, и протянул их гостю.

      – Спасибо.

      – Желаете чаю?

      – Не