12 дней Сюзанны. Жанна Арбузова

под нож пускают матерей,

      Страх и смерть написаны на лицах!

      – Простите, мне тут вспомнились стихи одного поэта, – говорит. – Просто недавно видел их на стене на бумаге помятой написанные. Запомнились. Там ещё было: «Здесь коров отводят на убой, значит, это проклятое место». Представляете, шёл на рынок месяца три назад в мясную лавку в Париже, и там висело рядом со входом, издалека понял, что по-русски что-то, подошёл и даже выучил. В голове как фотоснимок отпечаталось. Потом сняли, будто и не было, а я вот увидел. Странно вообще, что он там оказался, этот листок, как будто ради меня. Я больше не хожу в ту лавку. Да и не ем мясо «матерей»… С тех пор, никакое не ем…

      Семья

      – Ну, так ты это молодец, вовремя, – поддержал Серджио. – А то тут у ноннины тебе всё равно пришлось бы на посту свой отпуск проводить. А ты уже подготовился. В её доме мясо не бывает, потому что у неё мясной «склероз», она не помнит, что оно существует. – Все выдохнули улыбками.

      Наше сегодняшнее собрание в этот раз окрашено присутствием моего внука, и все ведут себя чуть более внимательно к деталям, хотят уловить, что он знает обо мне, как реагирует, как ко мне относится.

      Что он сможет взять у меня? Изменится ли его судьба? В какую сторону он пойдёт, воспользуется ли советами, спросит ли их? Я переполнена тем, что могла бы ему дать, он – свободный сосуд, но с прикрытой крышечкой, потому что мы едва знакомы. Понимает ли он, что приехал не просто в гости, что здесь станция по отправлению его в мир сознательной жизни?

      Видит ли он, что эта встреча не пройдёт для него бесследно? Что он вообще понимает? Видит ли он, как зыбко мерцают эти белые стены? «Лагают», как говорил сын в детстве, увлекшись компьютерными играми. Видит ли, что эта листовка у мясной лавки – лишь маленький знак перемен на его пути? Кто его вообще воспитывал? Няни, гувернантки-француженки, слышал ли он в своей жизни разговоры о сути жизни, видел ли людей в поиске истины? Или он был примерным мальчиком, учился на журналиста, играл всю жизнь на скрипке и вот приехал к «бабке Яге», Сюзанетте, к «астрологу Сьюзи», к почтенной даме в летах, что язвительно молчит? Не инициированный ещё юнец.

      Я его впервые вижу во взрослом состоянии. Смотрела как-то его детские фотографии – в интернете, в группе семьи, выкладывались пачками (когда я ещё входила в эти «уничтожающие жизнь чаты»).

      И вот он передо мной, так неожиданно быстро вырос и приехал сразу мужчиной. Когда-то писал мне письма – по старинке, на бумаге, в конвертах с марками. Я отвечала. Много писал о том, как он учится и как занимается созданием генеалогического дерева. Он сам решил и приехал сам. И сам виноват, если что. Он свежий пластилин и ещё мало знает свою бабушку. Которая скрывает пока от него даже то, что она ему не бабушка…

      Мы тёртые калачи, всё замечаем. Сначала наблюдаем, потом разведываем, потом сажаем семена. Дальше по ситуации. Что его душа ищет – известно. Зачем здесь – понятно. Но что он выберет для себя дальше, с учётом увиденного и услышанного, интересно даже мне.

      – Мы гадать сегодня