Яркий, длинный, солнечный день. Вадим Бельский

Тайком от мамы.

      – У тебя папа добрый. И ты предлагаешь…

      – Конечно. Или ты против?

      – Нет…

      – Тогда пошли вон туда, на скамейку.

      1.20. Скамейка.

      Счистили снег, уселись.

      – Паша, а вот ты когда покупал… Ну, когда просил папу купить шампанское, то ты с кем думал его пить?

      – В смысле? Как с кем? С тобой, конечно! А что?

      – Ничего…

      – У меня и стакан с собой есть, – улыбался Паша.

      Полине захотелось закрыть глаза, и она это сделала. А Паша возился с бутылкой.

      – Ну, давай?

      – Давай. Ты первый.

      – Ты первая. Не, давай так: будем по два глотка. Ты, потом я.

      – Окей…

      – Ну?

      – С Новым годом, Паша.

      – С Новым годом, Поля.

      1.55. Скамейка.

      – Поля… Пойдем, Поля?

      – Паша, давай… капельку… посидим.

      – Давай. Ты не замерзла?

      – Не.

      2.05. Скамейка.

      – Ну, наверно, правда, пойдем…

      – Ну вот. Поля, все хорошо?

      – Даа… Просто, Поля… пьяная…

      – Да нет. Мы ж капельку.

      – Аха.

      2.15. Улица.

      – Паш, а если мне станет плохо… ты донесешь меня домой?

      – Конечно! Не веришь?

      – Верю.

      – Вот давай, а?

      – Не, Паш. Я просто так сказала…

      – Давай подыму. Увидишь…

      – Паша, нет. Я тяжелая в этой… зимней куртке… в ботах…

      – Ну, как?

      – Все, не держи. Отпускай.

      2.25. Подъезд.

      – Пасибо, Паш. Что довел… Я такая дура счас…

      – Пока, Поля. До завтра.

      – До… пока… Паш?

      – А?

      – Идея… с шампанским – крутая.

* * *

      Мама болела. Снова.

      Поулице полз маслянисто-черный Змей. Никому не было до него никакого дела. Он тоже не обращал ни на кого внимания. Его целью была Полина, защита которой слабела. И вот теперь он подбирался все ближе, чтобы овладеть ею, пугать, душить и вытягивать душу.