Яркий, длинный, солнечный день. Вадим Бельский

тридевять земель, начиная ночной концерт.

      Стояла, слушала все это. Улыбалась. Отмахивалась от ветра веточками:

      – Да ну тебя с твоими обнимашками!

      Вот-вот станет совсем темно. Пора. Бабушка беспокоится.

      Ну… давай, Полина… ойе. И – вот она. Такая маленькая посреди такого огромного поля. Устала.

      – Если желаешь, – загудел Дуб, – я могу тебя магией по воздуху перенести. Прямо до твоего дома. Буггааа…

      – Спасибо, конечно, за предложение. Но не думаю, что летящая над деревней в темноте Полина, – это то, что жители привыкли видеть. Могут и на костре сжечь за такое.

      – А что, у людей такое бывает?

      – Еще как бывает. Книги читать надо.

      – Это приказ?

      – Это… проехали.

      – Ясно. Проехали. Все слышали?! Буггаа…

      «Фух. Теперь понимаю королей. Трудная работа».

* * *

      – Я вам говорю, бабуля, это не шутки. Дымоход со щелями. Надо замазать. Нанять кого-нибудь, – дядька в форме явно сердился. – Через неделю проверю. Нет – выпишу штраф.

      Взглянув на Полину, он надел фуражку и вышел.

      – Ой, что ж делать мне. Во беда… – сокрушалась бабушка. – Как же это… Разве что Игната попросить… Так он же самогонкой не берет… Пол не ней и вытянет. Ох, беда…

      – Не надо, мать. Какой Игнат? Зачем Игнат? Я, что, сам не замажу? Замажу. Скажи, Полинка?

      – Что ты замажешь? Замажет он. Задницу ты замажешь! Ты ж не просыхаешь! Работник.

      – Во, мать, это ты зря. Зря. Я, что, не понимаю? Игнат понимает, а я тебе не понимаю. Чтоб починить трубу, что надо? Инструмент и глина. Вот. Так, Полин? У меня сеть. И инструмент, и глина. С утра завтра приду – и сделаю. Все? Все. Полина, скажи ей. Зачем Игнат?

      И дядя Петя размахнулся, чтобы шлепнуть проходящую мимо Полину по… В общем, она увернулась.

9.

      В комнате было холодно, отопление все никак не включали.

      Полина сидела на краешке стула, поджав колени, спрятав пальцы в рукава свитера, и рассеянно слушала Пашу, сосредоточив внимание в основном на кончике его носа.

      Паша перехватил взгляд.

      – Ну вот ты слушаешь или нет, Поля? Я ж объясняю тебе: вот скобки, вот слагаемые. Это умножаешь на это, потом это – на это. Дальше…

      – Паша, вот это на это?

      – Нет. Вот это на вот это.

      – Ага… ясно.

      – Ну что? Поняла?

      – Вроде да.

      – Тогда я сейчас напишу тебе один пример, а ты посчитаешь.

      – Окей.

      Полина что-то писала. Паша ворчал, смешно морщил пос, поправлял очки, перечеркивал, исправлял, снова объяснял.

      – Ну что? Теперь поняла?

      – Паш…

      – Мм?

      – Ты так хорошо объясняешь. Просто супер. Фантастиш.

      Полина встала со стула, подошла к полке, взяла крабика, прижала его к груди и вернулась к столу с трогательно-просительным выражением на лице.

      – Паш, не в службу, а в дружбу, а не мог бы ты объяснить еще раз все то же самое Злюньчику?

      Паша, с прыгающими очками палице, готовился открыть было рот, чтобы высказать все, что он думает о таких несерьезных ученицах и…

      – Паш,