Кровь мага. Дэвид Хаир

белое, как неокрашенная лантрикская карнавальная маска. Его глаза были пусты, а рот – черен.

      – Сабель, – выдохнул он, – я почувствовал, что ребенок умер… Я знал, что ты меня призовешь.

      Ведьма и Яханастхами стали единым целым. Образы из сознания духа вливались в ее рассудок: места и лица, воспоминания, вопросы и ответы. Когда один из ее вопросов озадачил духа, он посоветовался с другими и передал ей их слова. Паутина душ, соединенных бесчисленными нитями и хранившая столько знаний, что разум все их просто не выдержал бы. Однако Сабель пыталась, продираясь сквозь бесконечные пустяки и мелочи, случавшиеся на протяжении миллионов жизней, выискивая крупицы информации, способной открыть будущее. Ядугара просто тряслась от напряжения.

      Шли часы, казавшиеся старухе вечностью. Перед ее глазами зарождались, расцветали, увядали и гибли целые миры, состоявшие из знаний. Она плыла в морях образов и звуков, погружалась в бездонную пучину жизни, видя королей и их шептавшихся слуг, пререкавшихся жрецов и молившихся торговцев. Она становилась свидетельницей рождений и смертей, любви и убийств. Наконец Сабель глазами мертвой лакхской девочки разглядела лицо, которое искала. Призрак видел лик, выглядывавший из-за занавески, лишь короткое мгновение – вспыхнувшие обереги тотчас отбросили его прочь. Однако и этого мгновения было достаточно. Сабель приближалась, подобно охотнику, перескакивая от духа к духу. Она уже чувствовала добычу, так, как паук чувствует далекое трепетание невидимой паутины. Теперь Сабель была уверена: Антонин Мейрос наконец сделал свой ход. Он отправился из уютного убежища в Гебусалиме на юг, ища способ предотвратить войну – или хотя бы пережить ее. Каким же древним он выглядел… Сабель помнила его в юности. Тогда это лицо пылало энергией и осознанием своей цели. Ей едва удалось сбежать от него, когда Антонин и его орден истребили ее сородичей – любовников, семью. Не выжил почти никто.

      Продолжай считать меня мертвой, маг.

      Раздраженно взмахнув рукой, она изгнала Яханастхами. Значит, великий Антонин Мейрос наконец решил действовать. Она достаточно долго просматривала вероятные сценарии будущего, чтобы знать, чего он хочет; Сабель удивляло лишь то, что он ждал на протяжении столь долгого времени. Лишь год оставался до Лунного Прилива и всех тех бесчисленных смертей, которые он нес. Мейрос вступил в игру поздно, однако выбора у него не оставалось.

      Он и Сабель были Предсказателями, поэтому умели видеть возможные сценарии будущего. Веками они сходились в поединках разумов, погружаясь в сплетения вероятностей. Сабель могла слышать вопросы, которые он задавал, и ответы, которые получал, – иные из них она посылала сама, сплетая вокруг его догадок паутину лжи.

      Да, Антонин, отправляйся на юг – я приготовила тебе подарок! Ты вновь ощутишь вкус жизни. И смерти.

      Сабель попыталась расхохотаться, однако из ее груди вырвался лишь плач, рожденный болью и тоской по всему тому, что она потеряла, или еще какой-то эмоцией, которую, как думала Сабель,