Дорога огня: По ту сторону. Дарина Вадимовна Смолинская

мне приходилось делать, чтобы защитить вас.

      Когда вы не делали ничего. Просто сбежали.

      Что ж. Лучше бы вам сбежать дальше, чем способен дотянуться Университет. Настало время заботиться только о себе.

      Переложить монетку Валентина в карман чистых джинсов. Туда же – кусочек от леденцового кома. Как назвал его Наас? Непенв? Непенф? Мыльница с остатками отправляется на дно сумки. Колбу привязываю к лямке на поясе, чтобы не терлась о порезы у ключиц. Их не смазали чудесной мазью, и, переодеваясь, я обнаружила гнойные пузырьки на глянцевой припухлости воспаления.

      – Ого! Куда это ты собралась? – заглядывает соседка по комнате.

      Проверяю ворот черной водолазки: спрятаны ли шрамы.

      – Я поживу немного у… – она знает про мою семью. Что сказать? Но Кира уже сделала выводы:

      – У своего парня! Давно пора! Все лето где-то пропадала, личико посвежело, вечно витаешь в облаках. Думала, не догадаюсь? – девушка лукаво улыбается, и я подыгрываю:

      – Решили попробовать съехаться. Не знаю, как пойдут дела… прикроешь меня от коменданта? Не хочу пока терять комнату, – мне легко дается смущение. А кофта Кана, аккуратно сложенная на кровати, делает картинку в сознании Киры завершенной.

      – Конечно! Перестраховщица, – соседка окидывает меня оценивающим взглядом. – Так и пойдешь?

      Наверное, я не выгляжу как девушка, начинающая новую жизнь с любимым человеком. Стряхиваю несуществующий мусор со светлых джинсов. Грубые черные ботинки откровенно пыльные, и Кира неодобрительно хмурит тонкие брови. Роется в моей шкатулке с украшениями:

      – Ты ее не забираешь? С ума сошла? Надень… да вот это хотя бы! – вздрагиваю. Она выудила потемневшие от времени, но по-прежнему звонкие звездочки. Я совсем про них забыла. Когда-то давно скрепила браслет с цепочкой, получившееся длинное ожерелье Кира набрасывает мне на шею, поправляет зацепившийся хвост, челку. Заставляет подобрать сережки и утрамбовывает шкатулку в сумку, не слушая возражений:

      – Что ты за дизайнер такой? Серьезно, как в монастырь уходишь. И губы подкрась! Почему это платье не взяла? Оно тебе очень идет! А тут что…

      Возмущаясь, перебирает брошенные вещи. Мне тяжело дышать. Отворачиваюсь, накидываю тяжелую темно-серую кофту и подхватываю рюкзак. Там, куда я направляюсь, платья вряд ли понадобятся.

      Пора уходить. За окном – предчувствие заката. Обещаю обязательно накраситься по дороге и зайти в гости: рассказать подробности выдуманного романа. Ретируюсь под последние наставления. На секунду прислоняюсь лбом с другой стороны закрытой двери.

      Испытывает ли она сейчас облегчение? Лето обошлось без тварей, но мы жили вместе и на первом курсе. Тогда я спала только днем со включенным светом, по ночам уходила в мастерскую или бар. Мы чаще пересекались на занятиях, чем дома. Кира обычно молчала и грызла ногти. Никогда не заговаривала со мной, как сегодня. Ни разу.

      Быть может, потому, что в нашем лишенном окон коридоре постоянно гасли лампы, и вязкие силуэты свободно скользили по стенам? Закрываю глаза, перебираю запутавшиеся в цепочках