Бегущий по Лабиринту. Джеймс Дэшнер

на голове зашевелились волосы, а к горлу подступил ком.

      Взгляд был мимолетным – всего несколько секунд, – но и этого было достаточно. Конечности и обнаженная грудь мальчика были покрыты густой сетью вздутых вен необычно зеленого цвета, выпирающих из-под кожи, словно веревки. Тело дергалось и корчилось – все в багровых синяках, красных язвах и кровавых порезах. Налитые кровью глаза вылезали из орбит. Картина успела врезаться в память Томасу прежде, чем перед ним вырос Алби. Вытолкнув Томаса из комнаты, он захлопнул за собой дверь, которая, впрочем, не могла заглушить стоны и крики несчастного.

      – Что ты тут делаешь, Шнурок?

      Томас почувствовал себя совсем плохо.

      – Я… я хотел поговорить, – пролепетал он дрожащим голосом.

      Что могло произойти с тем парнем?..

      – Проваливай отсюда! Немедленно! – приказал Алби. – Чак тебе поможет. И если до завтрашнего утра ты еще хоть раз попадешься мне на глаза, этот день станет для тебя последним. Я лично сброшу тебя с Обрыва! Ты понял?

      От унижения и страха Томас будто уменьшился до размеров маленькой крысы. Он молча юркнул мимо Алби и почти бегом спустился по шатким ступенькам. Не обращая внимания на детей, изумленно разинувших рты – в особенности на Галли, – Томас выскочил наружу, схватив Чака за руку и увлекая за собой.

      Томас ненавидел их. Всех. Кроме Чака.

      – Пожалуйста, уведи меня!

      Он вдруг понял, что Чак – его единственный друг во всем мире.

      – Нет проблем, – бодро ответил тот – явно в восторге от собственной значимости. – Сначала заглянем к Фрайпану и возьмем для тебя какой-нибудь еды.

      – Не уверен, что после увиденного ко мне когда-нибудь вернется аппетит.

      Чак кивнул.

      – Вернется, будь спок. Встретимся у того самого дерева. Я буду минут через десять.

      Томас был безумно рад убраться подальше от страшного дома, поэтому направился назад к дереву. Стоило ему представить, как непросто будет здесь выжить, как возникло желание бежать отсюда со всех ног. Жутко захотелось вспомнить что-нибудь из прошлой жизни. Хоть малейшую деталь – мать, отца, какого-нибудь друга, школу, увлечение, подружку…

      Он несколько раз сильно зажмурился, стараясь выбросить из головы картину того, что увидел в старом доме.

      Метаморфоза. Галли назвал это Метаморфозой.

      Томас поежился, хотя было совсем не холодно.

      Глава четвертая

      Прислонившись спиной к дереву, Томас еще раз окинул взглядом Глэйд – свой новый дом, кошмарное пристанище, в котором он обречен провести, возможно, весь остаток жизни. Тень от увитой плющом стены вытянулась настолько, что уже наползла на край противоположной стены.

      Это помогло немного сориентироваться: деревянная хибара, погруженная сейчас в густую тень, находилась в северо-западном углу, а небольшой лес – на юго-западе. Сельскохозяйственный участок занимал северо-восточную часть Глэйда. В юго-восточной стороне мычала, блеяла и кукарекала всякая домашняя живность.

      Прямо в центре площади