Бегущий по Лабиринту. Джеймс Дэшнер

скотобойне.

      – Как ты можешь смеяться? – поразился Томас, напуганный загадочным воплем. – Такое впечатление, будто там кто-то умирает.

      – Все с ним будет нормально. Никто еще не умер, если успевал получить сыворотку. Тут все – или ничего. Смерть или жизнь. Просто очень болезненно.

      – Что – болезненно? – спросил Томас, выдержав небольшую паузу.

      Глаза Чака забегали.

      – Ну… когда жалят гриверы.

      – Гриверы?

      Томас все больше заходил в тупик. Жалят… Гриверы… Услышав слова, от которых веяло чем-то зловещим, он уже не был уверен, что хочет знать подробности.

      Чак пожал плечами и, закатив глаза, отвернулся.

      Томас досадливо вздохнул и вновь прислонился к дереву.

      – Сдается, ты знаешь не намного больше меня, – слукавил он.

      Его амнезия была очень странной. Томас помнил, как устроен мир в общем и целом, но многие детали – например, лица людей и их имена – напрочь вылетели из головы. Как если бы в новой книге отсутствовало каждое десятое слово, отчего смысл понять невозможно. Томас не помнил даже своего возраста.

      – Чак… как ты думаешь, сколько мне лет?

      Мальчик окинул его взглядом с ног до головы.

      – Я бы сказал, шестнадцать. Рост примерно метр восемьдесят, шатен… если тебя это интересует. А еще: ты выглядишь хуже, чем обжаренный на костре кусок печенки. – Он хихикнул.

      Томас был поражен настолько, что последних слов уже не слышал. Шестнадцать?! Неужели ему всего шестнадцать? Он-то ощущал себя куда более взрослым.

      – Ты серьезно? – Он умолк, пытаясь подобрать нужное слово. – Как…

      Томас почувствовал себя совсем плохо.

      – Успокойся. Первые дни будет очень погано, потом привыкнешь. Как я, например. Всяко лучше, чем жить в куче кланка. – Он искоса посмотрел на Томаса, будто ожидая нового вопроса. – Кланком мы называем дерьмо. Когда дерьмо падает в ночной горшок, оно издает звук, похожий на «кланк».

      Томас уставился на Чака, не веря ушам.

      – Офигеть, – только и смог он вымолвить.

      Томас встал, прошел мимо Чака и направился к обветшалому дому, который нелепым пятном выделялся на фоне массивной каменной стены. Определение «развалина» подходило к его внешнему виду, пожалуй, лучше всего: в высоту дом выглядел как трех– или четырехэтажное здание, но складывалось впечатление, что он в любую минуту готов завалиться. Судя по нелепому нагромождению балок, досок, окон и толстых веревок, дом, видимо, сколотили в большой спешке.

      Проходя через площадь, Томас уловил отчетливый запах дыма и аромат жарящегося на огне мяса. В животе заурчало. Теперь, когда Томас узнал, что кричал всего лишь покусанный мальчик, ему стало легче. Конечно, если не думать, кто именно покусал…

      – Как тебя зовут? – спросил Чак, стараясь поспеть за Томасом.

      – Что?

      – Твое имя. Ты нам до сих пор не сказал. Наверняка ты его помнишь.

      – Томас.

      Он едва слышал собственный голос. Его мысли направились в новое русло: если Чак прав, тогда Томас только что выявил нечто