Театральная эпопея. Сергей Константинович Карамов

минуту администратор положил телефонную трубку, улыбаясь, подошел к

      нам, любезно говоря:

      –Извините меня ради бога!.. Я тут работаю всего месяц, еще Сеновин на меня сейчас наорал… Извините!

      –Ладно,– добродушно произнес Незамыслов,– нам можно пройти к Сеновину?

      –Конечно, можно, я сам вас встречаю,– приветливо обратился к нам подходящий улыбающийся господин,– идемте в мой кабинет.

      –Это Сеновин,– прошептал мне Незамыслов, улыбаясь худруку и пожимая ему руку.

      Сеновин Юрий Ксенофонтович, главный режиссер и художественный руководитель Драматического театра, лет шестидесяти или чуть больше, был среднего роста,

      с седыми волосами, зачесанными назад, в очках, в сером застегнутом на все пуговицы костюме, белой сорочке и черном галстуке. Более четверти века он проработал в Драматическом театре, сначала работал актером, потом стал режиссером, закончив режиссерские курсы. Долгожданную должность худрука он получил лет пять назад,

      чем был несказанно рад. Его отличала ярая приверженность к классике, он даже

      слышать не хотел о чем-то современном, о какой-то современной пьесе современного автора. В силу этого Сеновин всегда отказывался от участия в разных театральных конкурсах в качестве члена жюри, читать и обсуждать какие-то новые пьесы

      современных авторов, считая, что лучше Шекспира, Мольера, Островского, Чехова

      никто ничего не напишет, а поэтому нечего тратить свое драгоценное время на всякую писанину разных графоманов. Не раз Сеновина упрекали многие режиссеры, театральные критики и коллеги за то, что он не хочет принимать участие в театральных конкурсах, читать современные пьесы, называя его за спиной ретроградом и ортодоксом, но

      Сеновин был непреклонен в своем мнении. Доходило нередко до парадокса, когда он, рассказывая своим актерам на репетициях о творчестве многих русских драматургов, говорил о русском драматическом театре, как о театре современной пьесы. Одна

      актриса Видняева не выдержала и осторожно спросила его, а почему же в нашем

      театре нет современных пьес, почему наш современный российский театр и

      современная российская пьеса расходятся, как в море корабли, и доколе наш

      современный театр будет ставить лишь одну классику, перебиваясь одними переработками набивших оскомину сюжетов всем известных не одно десятилетие

      пьес, ставя так называемые спектакли «по мотивам»?

      Тогда Сеновин к удивлению всех актеров заорал, утверждая, что нечего мешать ему проводить репетицию, и если самая молодая в его Драматическом театре актриса (все актеры и актрисы театра были старше шестидесяти лет, и лишь одной Видняевой было всего пятьдесят восемь лет) задает подобные наивные вопросы, вообще не любит театр,

      не любит Островского, Чехова, Сухово-Кобылина, Гоголя, ей не место в театре. Словом, Сеновин никак не ответил на каверзные вопросы Видняевой, не объяснил, почему российский театр не стремится показать насущные социальные, политические и экономические проблемы, которые волнуют наших современников, и почему наш современный