Поворот в сторону перекрестка. Якушева Екатерина Александровна

уходом:

      – Ну, все Андрей, на сегодня достаточно разговоров. Кириллу нужно отдохнуть. Можешь навестить его завтра.

      – Кажется, это наш последний с ним разговор, – разочарованно произнес мужчина.

      Я коротко посмотрел на отца, ощущая, как злость, способная прорваться в любую минуту, подступила к горлу. Однако я промолчал, сдержав свою ярость, и обуздав желание еще раз высказать все отцу. Подобные выпады требовали слишком много сил, а их у меня почти не осталось – ни душевных, ни физических.

      Андрей вышел из палаты, даже не повернувшись в мою сторону и не попрощавшись. Вот только мне было все равно, я лишь надеялся, что хоть на какое-то время он оставит свои бесплодные попытки исправить меня и займется куда более важными делами, чем спасение сына от неминуемых жизненных ошибок. Правда, после любой из наших встреч, отец поддавался подобному настрою, и слишком уж быстро сдавался, вновь пускаясь в бесконечные споры с непутевым сыном.

      – Вы опять поссорились? – напряженный взгляд Филиппа из-под его очков прошелся по мне весьма пристально.

      – Тихая и спокойная беседа это не про нас, – я выпрямился, и попытался встать с кровати, передвинулся на самый ее край и спустил ноги на холодный кафельный пол.

      – Что ты делаешь? – запротестовал взволнованный доктор, бросая свою папку на рядом стоящую тумбочку.

      – Я не хочу больше здесь оставаться, – я вытащил из вены длинную иглу, впускающую в меня целый коктейль лекарств, и снял с пальца прищепку, измеряющую пульс. Прибор рядом с кроватью, до этого мерно попискивающий, заверещал одним беспрерывным сигналом.

      – Но это не дело сбегать из больницы в таком состоянии, – врач метался надо мной, не представляя как остановить.

      – Ты знаешь меня Филипп, знаешь лучше, чем кто бы то ни было. И потому должен понимать, что препятствовать бесполезно.

      – Я и не собирался тебя связывать. Не в моей власти держать пациентов здесь против их воли. Я лишь использую шанс достучаться до твоего благоразумия, убедив остаться в больнице хотя бы на ночь.

      – Одна ночь ничего не решит, – пошатываясь от влитых в организм лекарств и легкого сотрясения, я побрел к маленькому неприметному стулу возле закрытого жалюзи окна. Врач разочарованно вздохнул, застыв у опустевшей всего мгновение назад кровати.

      – Прошу, не говори ничего отцу. Иначе он взбаламутит воду, а я этого не хочу. Его должно быть как можно меньше в моей жизни.

      – Не держи зла на него Кирилл, каждый живет так, как умеет.

      – То же самое можно было бы сказать и моему отцу, – я натянул свои джинсы и толстовку, которые лежали небольшой аккуратной стопкой на простом пластиковом стуле. – Обидно, что ты это понимаешь, а он нет.

      ***

      Прохладный ветер растрепал мои отросшие волосы, разметав их по плечам. По спине вверх вниз пробежали мурашки от свежего воздуха, ворвавшегося в легкие. Я шел вдоль одинокой магистрали с редко проезжающими