Лихое время. «Жизнь за Царя». Евгений Шалашов

чтобы не нюхать едкий пороховой дым, пан Казимир жмурился, искоса поглядывая на Сергуню, что истошно кричал и катался в навозной жиже, зажимая рану на животе, из которой хлестала кровь и выпирало что-то кроваво-синее. А руки словно сами собой перезаряжали пистоль. Хлоп уже не жилец, а оружие нужно всегда держать наготове! Атаман спешил, но не суетился – не забыл вычистить ствол и лишь потом засыпал порох и вложил пулю, запыжив ее куском кожи.

      – Помоги, пан! – орал подручный, пытаясь засунуть в порватое брюхо кишки. – Знахаря…

      Сергуня, успокоившись на миг, в ужасе уставился на атамана:

      – Ты чё, пан Казимир? Побойся бога…

      Наступив на подручного, Казимир ударил его ножом в горло, провернул клинок и, отпихнув труп ногой, потянулся к кладу. К его радости, корчага не раскололась, но часть тусклых серебрушек раскатилась по навозной жиже.

      Когда Казимир собрал все до копеечки, его прекрасный кунтуш, красивые штаны и щегольские сапоги оказались вымазаны! Собачья кровь! Показаться в одежде, испачканной навозом, – потерять авторитет, который он не один год вбивал саблей и кулаком. Но это – потом. Покамест нужно найти мешок, чтобы спрятать добычу от любопытных глаз. Казимир стащил портки с мертвеца, завязал штанины и, пересыпав туда серебро, пошел наверх. На бабу смотреть не стал, знал, что пуля, величиной со сливу, выпущенная в упор, делает из лица кровавую кашу.

      Войдя в горницу, атаман увидел, что около мужика возятся трое мальчишек, пытающихся распутать веревки.

      – Платье чистое е? – спросил Казимир. Увидев непонимание, поманил одного из сыновей и показал на портки и рубаху, лежащие на сундуке: – Одёжу дай!

      – Это батькино! – набычился мальчишка. Остальные вскочили и, сжав кулачки, приготовились к драке.

      Пан Казимир не собирался драться со щенками. Вытащив пистолет, навел на отца:

      – Батьку добью.

      Мальчишки переглянулись. Тот, что постарше, принес одежду и бросил ее к ногам атамана. Не выпуская детей из вида, пан стал переодеваться. Хозяйские штаны были шире, рубаха длиннее…

      – Тэрбу… мешок неси, – приказал он старшему мальчишке и отпрянул в сторону, заметив боковым зрением, что за спиной кто-то есть.

      – Ты чё творишь-то?! Да я тебе глаза-то выцапаю, пёс лядащий… – кричала древняя бабка, вооруженная ухватом.

      Казимир помнил, как надпоручник Стас Нечка заржал, завидев таку вот бапчу с серпом, что кинулась защищать внучку. Улыбка еще была на лице Стася, когда старая ведьма вспорола ему брюхо…

      Перехватив ухват, пан подгреб старуху к себе и ударил рукояткой пистолета по седым космам. Череп противно хрустнул, а тело атаман отбросил на хозяина.

      – Гдже тэрба? – напомнил он, вытирая оружие о чужую рубаху.

      Один из мальчишек вышел в сени и, притащив пустой мешок, бросил его под ноги пана.

      – Свалата, – скривил губы Казимир.

      Маленький ублюдок нарочно принес мешок из-под муки! Упихав вывоженный в дерьме кунтуш и шаровары, сунул туда же портки с кладом. Вскинув мешок на плечо,