Мы никому не скажем. Жанна Салос

теряет близких. Я могу ощутить то, что сама даже не переживала. Мой инструмент – активное слушание и объятия, а еще – слово, которое приходит через меня. Что для этого нужно? Умение сопереживать. Нет, не жалость. Умение быть в моменте рядом с человеком всем своим существом и верить в его силу.

      Жизненно необходимо вернуть себе открытость. Это ведь наука о душе.

      В наше время, уткнувшись в гаджеты, реальная жизнь часто проходит мимо. Такое время. Наступает эпоха технократии. А где же здесь место чувствам?

      Я не знаю, папа, как там у других, но точно-точно уверена, что для любой боли нужен выход, такой же, как и для любви. Иначе, застряв в дверях, внутрь пройти не сможет больше ничего.

***

      Свет ярко падал в окно моей девятиметровой комнаты. Сколько мне было? Пять? Четыре? Тебя тогда уже не было рядом.

      Я помню только как зашла в комнату, мама сидела у окна на кровати, на которой вы когда-то любили друг друга. Да, я тогда была совсем маленькая, год-два? Но эти моменты помню. Было так красиво. Вы словно сливались телами в одно. А я тихонько смотрела между перил кроватки. Кода я появилась на свет вам было всего по девятнадцать. Такие юные влюбленные сердца. Я помню, по рассказам бабушки, какая красивая у вас была любовь.

      Но в тот день мама сидела там одна. Увидев меня, она, даже не смущаясь, спросила:

      – Принцесса, ты ведь никогда меня не бросишь? Ни-ко-г…

      Развязанный жгут упал на пол, рука последовала за ним. Тело обмякло, а глаза закатились. По ее венам сладко пустилась река забвения.

      – Мамочка, я всегда буду рядом. Я никогда тебя не брошу! – говорила я, проглатывая маленькие детские слезки, смотря на закатывающиеся глаза мамы.

      И снова она там, в том мире, где ей лучше, чем рядом со мной. Почему она все время уходит туда? Так или иначе, я еще долгие годы буду любить ее любой, ты знаешь.

      Не помню, скучала ли я тогда по тебе. Хотя кому я вру, конечно скучала. Просто моя память старательно уберегала меня от боли. За что я ей очень благодарна. Я вообще плохо помню нас вместе. Эти моменты – словно вспышки в памяти, чувствами. Вот папа приехал на дачу, я бегу, сломя голову, бросая все игрушки и подруг; вот папа забрал с собой, мы едем на бешеной скорости только потому что я прошу «быстрее!»; вот папа учит меня кататься на велосипеде; а вот откуда ни возьмись у него дома появились пони прямо для меня; а вот я выросла, и папа привез к себе домой погостить; вот я случайно нашла диск с порнографией. Вот у папы родился сын. Другая семья. Все так редко, мимолетно, но так сочно и важно.

      Я помню отрывки и то, что ты боялся прикосновений, объятий, поцелуев, проявления чувств, того, что таааак важно было мне. Помню тот момент, когда ты лег прямо передо мной около дивана, кажется, я смотрела мультики и испытывала невыразимый трепет, очень сильно хотела тебя обнять. В руках было так много нежности. Пересилив необъяснимый страх, я пустила свои руки в твои черные, как уголь, и жесткие волосы, в которых уже была седина.