Призрачная любовь. Саша Курги

в себя. Возможно, у нее субдуральное кровоизлияние и это всего лишь светлый промежуток, перед тем как развившееся в черепной коробке кровотечение увлечет ее в кому. Она почувствовала, как холодеют руки.

      Виктор этим временем опустился рядом и протянул ей листок.

      – Все хорошо? – спросил он.

      Похоже, она, в самом деле, как-то с ним связана. Тогда настала пора признаться.

      – По правде, я ничего о себе не помню с этого утра, – сказала девушка.

      Виктор шумно вдохнул.

      – Скажите, как меня зовут? – продолжила она, глядя на серую с белой крошкой плитку пола.

      Хирург открыл паспорт и зачитал:

      – Вознесенская Вера Павловна.

      Она кивнула. Значит, она Вера. Опять противным комом в груди встало знакомое чувство, что имя ей не идет. Но имена не выбирают.

      – Похоже, кто-то огрел меня по голове, – призналась спутнику Вера, пытаясь заглушить в себе эти появившиеся из ниоткуда откровения. – Я думаю, мне, наверное, стоит пройти КТ. Мало ли там… кровоизлияние. Ну а потом к психиатру, если ничего не изменится.

      Виктор молча посмотрел на ее ногу.

      – И наложить гипс, – продолжила Вера. – Если там, и правда, как вы думаете перелом.

      Хирург встал и на какое-то время задержал руку на ее плече.

      – Обследуйся, а я пойду расскажу… про тебя твоему куратору.

      Вера посмотрела доктору в глаза.

      – Я думаю, мне дадут больничный, – возразила она. – У меня ретроградная амнезия. Зачем кому-либо такой ординатор?

      – Судя по тому, что ты говоришь о своих диагнозах, медицину ты помнишь.

      Вера пожала плечами.

      – Я должна лечиться от потери памяти…

      Виктор усмехнулся.

      – Хочешь в психушку? – с этими словами он пролистал ее паспорт. – Ты не из Москвы. Отправишься туда и потеряешь общежитие. И что? Потом обратно в твой Тобольск?

      Вера почувствовала себя загнанной в ловушку. Может, именно от Тобольска она сегодня утром пыталась сбежать, летела в свой первый день ординатуры в больницу и просто поскользнулась в луже? Это выглядело хорошим объяснением. Успокаивающе-правильным. И все же, оно им не было. Но Вера очень хотела сделать его правдой, не докапываясь до неприятной сути.

      – А… что у меня за ординатура? – подала слабый голос она, глядя на хирурга.

      Тот развернул бумагу.

      – АиР, – долетело до нее.

      – А?

      – Анестезиология и реаниматология.

      Вера на миг замолчала. Она точно знала, что в больнице больше всего не любила реанимацию, откуда как ей всегда казалось, тянуло удушливым запахом смерти. Не жаловала она и анестезиологов, холодной бледной тенью стоявших у изголовья операционного стола. Вера уважала хирургов и любила эстетическую медицину. Знания о профессии появлялись в голове как по волшебству.

      Теперь Вера была уверена в том, что, такая как она, не подала бы документы на АиР ни при каких условиях, если конечно, в тот момент она была в себе.

      – Нет, –