Ночной консьерж. Йен Фишер

заглянуть вовнутрь. Но ее оттеснили. Мужчины осторожно вытащили из обитого бархатом чрева все содержимое и разложили его на столе. Три пачки пятисотенных банкнот в валюте евро. Две пачки в долларовой валюте. Стопка канцелярских корочек в стандартном формате официальных документов – удостоверения, свидетельства, билеты, паспорта. Тонкая папка с деловой документацией, сложенная вчетверо газета и фотоальбом.

      Кристина поморщилась, когда адвокат начал разворачивать газету. Ей показалось, что в дешевую бумагу, покрытую инсектицидными печатными знаками, обязательно должно быть завернуто что-то неприличное, отвратительное. Дохлая мышь? Протухшая рыба? Использованный презерватив? Бинт с засохшей кровью и гноем? Пресловутый скелет, которыми полны шкафы сильных мира. Ничего хорошего она не ожидала. Ничего и не произошло. Совсем ничего. Газета оказалась пуста. Просто кусок бумаги с инсектицидными печатными знаками, и ничего больше.

      Кристина вздохнула. Ближайшее будущее не сулило беззаботности. Скромный жизненный опыт девушки говорил о предстоящих часах раздумий над простым с первого взгляда обстоятельством: зачем богатому и влиятельному человеку хранить в личном сейфе какую-то газету? И уж точно, по мнению большинства здравомыслящих шведов, в сейфе не место фотоальбому. Его удобно хранить на полке шкафа, в ящике стола, в тумбочке, возможно, на трюмо. Но не в сейфе. Если только он не хранит детское порно и прочие фотокомпроматы.

      Ни порно, ни компроматы альбом не хранил. Кристина убедилась в этом уже через час после вскрытия сейфа, как только адвокаты, юная «медвежатница» и прочие сочувствующие оставили ее наедине с находками. В красной клеенчатой обложке, с распухшими страницами, многие из которых были отмечены алкогольными пятнами и жирными отпечатками пальцев. Альбом был старым, но невинным. В нем хранились только детские и юношеские фотографии отца. На самой поздней из них он выглядел не старше двадцати лет. Длинная челка падала на кокетливо скошенные вправо глаза с пушистыми ресницами.

      Кристина никогда раньше не видела эту фотографию. Она вдруг с удивлением осознала, что отец никогда не показывал ей свои детские снимки. Внешне она знала Свена Ларсена уже со старших курсов университета, определившегося будущего бизнесмена. Он выглядел серьезным, целеустремленным, в костюме, при галстуке, в шапочке магистра. Такие фотографии были всеобщим достоянием, они периодически мелькали в прессе, гуляли по Интернету. Но подростка Ларсена не видел никто.

      Вернувшись домой, Кристина заварила крепкий чай с чабрецом, негромко включила «Gossip» и забралась на тахту, под плед с фотоальбомом такого незнакомого ей человека. Пропустив серию скуксившихся в пеленках младенцев, она задержалась на черно-белом снимке пятилетнего мальчугана. На нем только короткие шорты и нитка бисера на шее. Ребра выпирают, как у выброшенной на сушу рыбы, ключицы острые – шипы. Мальчик коротко острижен, уши торчат почти перпендикулярно к просвечивающему сквозь белесые редкие волосы