В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную. Евгений Давидюк

мы с тобой всё-таки круто влипли и просто так жить теперь не получится, – сказал Серёга, прямо сверля меня взором (слово «круто» тогда употребляли только самые крутые ребята). – Игры детские кончились… в поддавки разные. – И он со всей силы ткнул тростью в землю под ногами. – Ты вот про всяких роботов и инопланетян любишь читать… а теперь вон глаза таращишь от страха, когда оно такое рядом не понарошку. А я – про военную разведку… всё мечтал разведчиком быть… а сейчас чой-то в животе бурлит. Сечёшь? Мы ж с тобой теперь почему-то слишком много знаем.

      – Ну, в милицию же нас не заберут, – вырвалось у меня.

      – Ага… В милицию – не… Если заберут, то куда похуже, – отважно строил мрачные перспективы Серёга. – Но одно радует: за американских… ну, или за турецких шпионов, переплывших через Чёрное море сюда, нас точно не примут. Хорошо, если кончится так: мы скажем, что мы – нечаянно, а нам скажут, что мы такие нормальные советские пацаны, наблюдательные, конечно… но придётся вам память почистить… будет немножко больно… но ведь нас болью не запугаешь, верно?

      – Верно, – прошептал я, в свою очередь пришибленный «мешком по голове».

      – А я вот только сейчас, спустя три месяца понял, почему Енот написал то, что написал, – сказал Сергей. – Он понял, что нужно выходить из этой игры, и как можно быстрее. Может быть, приехал домой, бате своему обо всём рассказал. А тот ему мозги и вправил. Но по какой-то причине открытым текстом он мне об этом не смог написать, потому и написал весь тот бред. Но на самом деле не бред это, а желание предупредить. Так что для нас – это тоже выход: забыть всё по-настоящему, только добровольно, – чётко предложил Серёга. – Скажем сейчас друг другу: «ну, померещилась фигня всякая» – и будем жить, как жили. Как будто не было и нет никакой Аньки-робота. Взяли да забыли сами – не надо нам никакой памяти стирать! Только в глаза ей не смотреть и близко к ней не подходить.

      Я понимал, что Серёга думал-думал и вдруг, наконец, осознал… и испугался. Только вида не подаёт. Я ещё толком не понимал, сдрейфил ли Енот, но то, что в тот момент, когда совсем уж стемнело у павлинника, сдрейфил Сергей, это было для меня очевидно.

      Я вновь посмотрел на Аньку – сквозь две сетки павлинника. Она всё ещё стояла там с Алиной. И такая меня тоска взяла! Как это всё забыть? Как на неё не смотреть? Такая девчонка! А вдруг не робот! Что тогда? Тогда я просто придурок!

      Но с Серёгой я решил не спорить, в трусости и тем более в ревности не обвинять и дружбана не расстраивать. Решил не говорить ни «да», ни «нет», мол, пусть всё идёт своим чередом, а там – посмотрим…

      Уже сильно стемнело… И вдруг мимо нас пролетела летучая мышь. Я даже как будто почувствовал щекой ветерок от её крыльев! А Серёга невольно отмахнулся.

      – Во! Они ещё и мышей к нам посылают подслушивать! – А потом Серёга пригляделся ко мне и сказал проницательно так: – Ну, я всё понял… Тогда мы кто? Я здесь генерал, а ты полковник разведки?

      … Если мы с Серёгой начинали чем-то заниматься, мы всегда так распределяли