Чайки умирают над морем. Наталья Константиновна Кохановская

что-то мерзкое и отталкивающее, отчего Ксане стало окончательно неловко и противно, она тут же поторопилась натянуть одеяло и разом растеряла былой пыл.

      – Я думала…

      – Что? – вызывающе перебил Леша.

      Вот и все, ее грандиозный план так жалко и нелепо разбился, а она повержена и унижена. И когда Леша успел стать таким, в нем никогда не замечалось мстительности и жестокости. Неужели это она научила, сделала его бессердечным? Вполне может быть.

      При любых иных обстоятельствах Оксана стерла бы его в порошок после такого. Вырвала бы волосы, выбила зубы и нассала на его свежий труп. Только сейчас все иначе.

      – Ничего.

      Она не понимала, что с ней происходит. Все внутри сжалось в тугой болезненный ком. Ком словно перемещался по телу, раздирая внутренности острыми краями.

      Ксана так и не встала с кровати, невидящим взглядом глядя на две купюры. Леша торопливо натянул брюки, свитер и в последний раз посмотрел на нее, скривился:

      – И, Оксан, не звони мне больше. Противно.

      Он ушел. Закрылась входная дверь. И было так тошно-претошно, что безумно хотелось исчезнуть. А что, может, это не такой уж и плохой способ подзаработать деньги? Оксана отвернулась к стенке, поджав под себя колени, обнимая их обеими руками. Никогда не сдается, да? За окном темень, также темно и непроглядно стало у Оксаны на душе. Что ж, наверное, она это заслужила. Она была сукой, и это аукнулось.

      Ночь, темная, туманная и холодная. Сильно хотелось исчезнуть.

      Тишина – такая притягательная и сладкая, манящая. Оксане хотелось просто остаться в этой тишине, сделать бесконечной, раствориться в ней. Остаться здесь, лежа на кровати, забыть про внешний мир, выбросить тонну проблем. Сколько прошло времени, час, два, три? За окном, вроде бы утро. Почти бесшумно открылась входная дверь.

      «Нет-нет-нет» – настойчиво твердила мысль, не желая расставаться с кратковременным покоем. Только не возвращаться в реальность, не покидать тихого, уютного уголка, спрятанного от всего мира.

      – Кса-ан! Это я! – раздался звонкий голос, зашелестели пакеты, застучали каблуки по полу. Щелчок обувного замка. Длинный, протяжный скрежет, скрип высоких кожаных сапог.

      Маленький черноволосых вихрь Кристина влетела в комнату с пакетами полными продуктов и немного удивилась увидеть подругу в обед валяющейся в кровати.

      – А ты чего тут лежишь? У нас смена скоро начинается.

      – Кристин, я не пойду никуда.

      Через темные шторы свет едва пробивался в спальню. Кристина не долго думая, распахнула их, точно также, как тогда, когда Оксана твердо решила начать новую жизнь. И точно также в комнату ворвались победные солнечные лучи, разгоняя полумрак.

      Кристина прыгнула на кровать рядом с подругой, отчего по матрацу пробежались едва заметные волны.

      – Кса-ан! Вставай давай.

      – Не хочу, – раздражено буркнула Оксана.

      – Что значит, не хочу?!

      – Ничего не хочу.

      Кристина