Последняя принцесса. Дарина Ладорская

безобразия.

      – Прости меня, пожалуйста, Рин, – прошептала Ровенна, шмыгнув носом. – Это я во всем виновата.

      – Чего ты там бормочешь, куколка?

      – Если бы я не попросила остановиться, мы бы уже были дома и пили чай, а сейчас…

      Она вышла вперед, заслонив собой Лиссарину. Рин потеряла голову от страха: что она творит? Ей не справиться с головорезами голыми руками. Она только навредит себе и все зазря. Они ведь все равно просто так их не отпустят, обязательно схватят и хорошо если сдержат обещание не насиловать, а могут и не сдержать. Кто там разберет разбойничьи правила и кодекс чести, если таковой вообще есть? Но то, какой решительной стала Ровенна в один миг, заставило ее воздержаться от возражений. Ровенна словно бы знала, что делает. Или не знала, что чувствовала. Интуитивно.

      – Эй, ты, а ну пошла…

      И тут вспыхнул свет. Лиссарина зажмурилась от его жара. Это был не огонь, а настоящий солнечный свет, какой бывает в лучшие летние деньки, только многократно усиленный. Даже жар печи не сравнится с тем, что ощущала кожа девушки в тот момент. Волоски на теле встали дыбом, и даже через зажмуренные глаза она понимала, настолько ярко сияет тело Ровенны, и этому не было ни единого оправдания. Она просто лучилась светом, как солнце.

      Разбойники закричали в агонии. Сначала Лиссарина не понимала, почему. Да, свет мог их ослепить ненадолго, но это не могло причинить им ту боль, которую она слышала в их голосе. Тогда что? Ответ пришел с запахом горящего мяса, почти как свинина на вертеле, только чуть слаще, с примесью пота и грязи немытого тела. От такого запаха завтрак зашевелился в ее желудке, норовя вырваться наружу, но усилием воли она сдержала позыв. Зажала нос рукой, не в силах этого больше выносить.

      Она поняла, что все закончилось, когда Ровенна устало прислонилась к ней и начала медленно сползать на землю. Рин немедленно схватила ее под руки, чтобы она не ударилась: подруга была без сознания, жива и здорова, может только температура тела чуть-чуть теплее, чем обычно. А вот разбойникам повезло меньше: их тела валялись грудой друг на друге. От лиц не осталось ничего, кроме обожженных ошметков кожи. Если бы не раскаленная рукоятка кинжала, она была даже не поняла, кто из них бородач. Никто не шевелился. Только тот, что с дубинкой, тихо похрипывал. Должно быть, ему досталось меньше, потому что стоял чуть позади.

      Лиссарина аккуратно усадила Ро на землю и, шатаясь, добрела до Люциена. Приложила два пальца к шее, чтобы проверить пульс: ее научила знахарка, когда однажды она нашла бездыханного пьяницу под забором Армаша. К ее облегчению, с ним все было хорошо: на виске запеклась кровь, но дышал он ровно, сердце билось. Он был жив. И ни капли не пострадал от странного свечения.

      Еще раз оглядев Ровенну, Рин задумалась. Однажды старик-сказочник, странствующий по миру и рассказывающий захватывающие истории, поделился с ними тайной: оказывается, в мире есть люди, обладающие необычайной силой по сравнению с другими. Сила природы оказывает на них больше влияния, и из-за этой энергии рождается то,