Пустыня. Иван Владимирович Булавин

движется, а едет по железной дороге. Правда, очень медленно. Ещё минут через десять мы различили в непонятном предмете дрезину. Самую примитивную, ручную. У которой две ручки и нужно ими вверх-вниз делать. Только это обычно делают двое, а тут пассажир был один. Разглядеть, как следует, не удавалось. Этот некто был одет в светло-зелёный плащ с капюшоном, на ногах были сапоги, а лицо замотано платком. Оружия не видно, мешок стоит рядом.

      – Сюда едет, – сообщил мне удивительную новость Шурик, – сейчас примем на станции.

      Он подхватил карабин и бросился вниз по лестнице. Подхватив свою двустволку, я тоже поспешил за ним, главное, чтобы первый контакт не стал огневым.

      Засаду наспех организовали на перроне, если можно так назвать бетонный пятачок, примыкающий вплотную к рельсам. Из-за одного угла выйду я, а чуть левее меня выйдет Шурик, неизвестный, даже если он вооружён, против двух стволов не потянет, возьмём в плен, а там видно будет.

      Дрезина приближалась, видно было, что ручной механизм не такой уж тяжёлый, по крайней мере, неизвестный путешественник работал, почти не напрягаясь. Въехав на станцию, он нажал какой-то рычаг, раздался лёгкий скрип, и дрезина остановилась. Мы приготовились. Этот некто, отработанным движением хорошо тренированного человека, перепрыгнул с дрезины на перрон, удерживая в одной руке широкополую шляпу, а в другой рюкзак.

      Стой! Руки вверх! – я вышел из-за угла и навёл ружьё ему в грудь. Чуть левее и дальше мой номер повторил Шурик, который, правда, ничего не говорил, а просто навёл карабин.

      – Не стреляйте, – ответил незнакомец тонким женским голосом. Платок упал с лица, а очки-консервы поднялись на лоб, на меня смотрела девушка, лет двадцати, с короткой стрижкой и огромными серыми глазами.

      – Всё нормально, – рассеянно сказал я, отводя стволы и поворачиваясь к Шурику, но его гримаса заставила меня обернуться к «жертве». Поздно. В живот мне упирался толстый ствол маузероподобного пистолета, при этом она успела приблизиться ко мне так, чтобы стволы ружья оказались у неё за спиной, а я находился теперь на линии выстрела Шурика. Хреново.

      – Так, – спокойно сказал Шурик, не опуская карабин, смотревший теперь мне между лопаток, – все мы понимаем, что ситуация патовая…

      – Ничего не патовая, – возмутилась она, – я убью его, а прежде, чем он упадёт, успею и в вас две-три пули всадить. У меня пистолет самозарядный, а у вас болт на один выстрел.

      – Пуля сквозь него убьёт тебя, – Шурик пытался торговаться, только мне его идея показалась неправильной, о чём я сообщил с помощью страшной гримасы.

      – Убьёте друга? – она выразила презрение, – у вас, бандитов, всегда так.

      – Так, давайте прекратим, – поспешно предложил я, очень неприятно было стоять под прицелом двух стволов, которые вот-вот разразятся ураганным огнём сквозь меня. – Есть предложение всем опустить стволы и поговорить. Мы ведь цивилизованные люди.

      – Я-то да, а вы? – девушка и не думала опускать пистолет.

      – Мы тоже, – я аккуратно, чтобы она видела, перехватил