Золотой человек. Мор Йокаи

парусной мачтой – парус, правда, сейчас спущен, – высокой кормой и двадцатью четырьмя гребцами. То, без сомнения, турецкая канонерская лодка.

      Стоило только Евтиму Трикалису увидеть канонерку, и он тотчас заткнул кинжал за пояс. От зрелища, представившегося ему впереди корабля, он весь побагровел; зато при виде турецкой канонерки лицо его приобрело желтоватый оттенок.

      Трикалис торопливо подошел к Тимее.

      Дочь разглядывала в бинокль скалистый мыс Периграды.

      – Дай-ка сюда бинокль! – проговорил Евтим охрипшим от страха голосом.

      – Ах, какая прелесть! – воскликнула Тимея, передавая отцу бинокль.

      – Что там такое?

      – Вон на той скале живут крохотные сурки, они резвятся друг с дружкой, как белочки.

      Евтим направил бинокль на плывущее следом судно, и брови его сдвинулись еще суровее, а лицо побелело, как у мертвеца. Тимея опять завладела биноклем и вновь навела его на резвых сурков. Евтим правой рукой обнял дочь за талию.

      – Взгляни, как они скачут и пляшут! Один сурок гоняется за всеми остальными. Прямо глаз не оторвешь!

      Тимея и не подозревала, до чего захотелось вдруг обнимавшей ее руке схватить и швырнуть ее через борт в пенистые волны.

      Однако стоило Евтиму обратить взгляд в другую сторону, и к его лицу вновь вернулись краски жизни.

      Тимар, подплыв к мельнице поближе, взял в правую руку длинную связку якорного каната; на конце его был закреплен стальной крюк.

      Никем не управляемая мельница подобно некоему допотопному чудовищу быстро приближалась по самой середине течения. Мощные лопасти проворно вращались в разъяренных струях воды, жернов под пустой засыпкой усердно тарахтел, словно перемалывал льющееся бесконечным потоком зерно.

      На сооружении, которое столь стремительно неслось к гибели, не было ни души; лишь белая кошка сидела на красной гонтовой крыше и отчаянно мяукала.

      Тимар, поравнявшись с мельницей, резко раскрутил над головой канат с крюком на конце и метнул его в сторону мельничного колеса.

      Стальной крюк впился в одну из лопастей, движимое водою колесо принялось постепенно наматывать на себя якорный канат и тем самым задало мельнице иное направление – к периградскому острову; отлаженный механизм исправно выполнял работу, которая вела все сооружение к неминуемой гибели – к смертоносным скалам.

      – Я же говорил: Тимар знает, что делает! – пробурчал Янош Фабула, а Евтим, не скрывая радости, воскликнул: «Молодец, сынок!» – и с такой силой сжал руку дочери, что та от испуга забыла даже про сурков.

      – Гляди!

      Тимея перевела взгляд на мельницу. Бинокля тут не требовалось, мельница и судно настолько приблизились друг к другу в узком судоходном русле, что между ними оставалось расстояние, дай бог, саженей в десять.

      Впрочем, расстояние как раз достаточное для того, чтобы корабль без ущерба для себя смог разминуться с адской машиной.

      Тимея не заметила ни опасности, ни счастливого избавления; она видела лишь всеми брошенную белую кошку.

      А