Донбасский Разлом. АЛЕНА ПИРОНКО

поверила. Вернувшийся через час муж с трудом спас из моих рук полу-придушенную кошку и силой впихнул нас обеих в «новое жилище». В эту ночь мне так и не удалось уснуть… Почти с завистью я слушала храп супруга – его крепкая нервная система дарила ему роскошь сна где угодно.

      Долго я еще не решалась снова провести ночь с Домом. Ночевала у родителей – в квартире, так похожей на мою бывшую… Надеялась, к осени ради меня дом изменится, приобретет «божеский вид», и я, наконец, смогу к нему привыкнуть. И у нас будет все серьезно. Но Дом и не думал меняться так быстро. И вообще – зачем, ведь это я сама захотела с ним жить. Придумала себе любовь… Бачили очі, що купували… Он был в возрасте, капризен, упрям, в нем водились мыши! Он привык к беспорядку, был захламлен и совершенно не парился по этому поводу.

      Он и рядом не стоял с теми красавцами, что жили в моих мечтах. В конце концов, я смирилась с мыслью, что настоящим евро-домом мой не станет никогда. Одна радость – простор и свобода. С ним, неряхой, можно было до утра сидеть в беседке-будке и орать песни в караоке, любоваться звездами, лежа на плоской крыше, есть черешню с дерева, круглый год жарить шашлыки и сразу выбегать на свежий, только что выпавший снег. И я… полюбила эту свободу. И Дом полюбила. Как в песне: я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила. А потом мы с ним решили «рожать». Ну, в самом деле – зачем тогда и дом, если в нем не звучит веселый детский смех. Старшие дети подросли, и Дом как-то намекнул, что неплохо бы еще одного… И жарким июльским днем в нем появился еще один жилец. О, как Дом любил мою дочку! Как заботливо укрывал ее своей тенью, как нежно баюкал шелестом листвы в саду, когда там стояла колясочка со спящим ребенком! Сколько радости ей дарили бассейн – летом, «батуты» из листьев – осенью, прозрачные лужи – весной, «горы» из снега – зимой. Как счастливо дочка с ним росла!

      Со временем Дом стал красавцем. Радовал глаз опрятным внешним видом, удивлял и покорял «миром внутренним». Казалось, живи и радуйся. Но, как и полагается в отношениях, мы устали. Я устала. Мне стало скучно с ним. Одна и та же люстра в спальне. Один и тот же вид из окна. Раковина в кухне – в самом темном углу. «Надо было другую мебель покупать. Или эту не так расставить. Как я хочу, чтобы у меня в кухне раковина была под окном!», – я забыла, как радовалась новому кухонному гарнитуру, купленному по случаю с огромной скидкой… Мне все чаще хотелось вырваться, побыть одной, без Дома. Казалось – он нависал надо мной своими стенами, требовал внимания, настаивал, чтобы мы как можно реже расставались. «Какой он все-таки несуразный! Простой квадрат, поделенный на четыре части», – я, вдруг, «прозрела». Он когда-то согласился со мной – стал «косить» под евро. Но не евро. У него была душа, я любила его. А потом что-то выключилось внутри. Мне казалось, во всех моих бедах, в моей неудавшейся жизни виноват он, связавший нас по рукам и ногам общим пространством и невозможностью уйти…

      Я сходила с ума «в четырех стенах», как вдруг узнала, что снова беременна. «Рожай!», –