Призраки не тонут. Михаил Полежаев

жену. Быть может, она была ему неверна? Или натворила чего похуже? Но скандал окончательно перечеркнул их жизни, сделав чужими за закрытыми от посторонних глаз дверьми. А через месяц отец сообщил Айелет, что скоро ей предстоит отправиться в Севилью, в закрытый колледж. «С глаз долой из сердца вон».

      Неожиданно для себя самой Айелет приняла переезд с радостью. Ей очень хотелось побыть вдали от тревог и ожиданий повторения кошмара. И только Анна переживала это остро, давая волю слезам.

      – Как вся эта история может быть связана со мной? – спросил Луис, массируя висок. На протяжении всего рассказа Айелет головная боль усилилась и мешала ему расслабиться. Он ощущал раздражение, не связанное ни с чем конкретным. Нервы были на пределе.

      – Я почти добралась до сути, не перебивай, – Айелет Скаат положила ладонь на его ногу, и Луису вдруг стало очень уютно, несмотря на все раздражители, в этой комнате именно она была его таблеткой аспирина.

      – Продолжай.

      Проведя в Севилье годы, Айелет перестала относиться к отцу, как к чудовищу. Она взрослела и с годами все больше понимала, что не бывает дыма без огня и, если родители до сих пор живут вместе, значит, тот инцидент был исчерпан, а ее ссылка – лишь необходимость в игре взрослых, в которую дочери вникать уже не хотелось. Возвращаясь домой на лето, Айелет бродила по особняку и удивлялась собственным ощущениям. Теперь это был чужой для нее дом, с которым ее перестало что-либо связывать, а кабинет все еще пугал ее, олицетворяя былые ночные кошмары подростка. И ничто уже не могло изменить ее отношения ко всему вокруг.

      – В восемнадцать я вернулась туда окончательно, а еще через год покинула Испанию, настояв на переезде в родной Тель-Авив. Сняла маленькую квартирку в оживленном районе и постаралась забыть о прошлой жизни.

      – А что же родители? – поинтересовался Луис, заинтригованный бессмысленностью биографии этой странной девушки.

      – Родители приезжали ко мне в Израиль пару раз в год, но всегда порознь. А я так ни разу и не вернулась в дом детства. Нисколько не жалею. Эти визиты не сильно сблизили меня с ними. И вот мы уже подбираемся к тебе, мой милый сеньор Гальярдо. Год назад, я получила сообщение от матери, что отец подал на развод. Он выставил ее вон, не позволив даже толком собрать вещи. Даже мне об этом не сообщил. И самое страшное. Мой отец… он пропал. Говорят, уехал, а его компания несет убытки. Дом в Мадриде был конфискован банком за неуплату налогов, и мое прошлое разбилось вдребезги. Суть в том, Луис, надеюсь, ты позволишь себя так называть, что для моей матери нет ничего дороже одной вещи, которая осталась в доме детства, – ее рука немного сжалась, – жемчужное ожерелье. Семейная реликвия, доставшаяся Анне от бабушки. Это украшение с историей, о которой я… ничего не знаю, да и не хочу, но сейчас мне нужно, чтобы ты помог мне проникнуть в тот дом и забрать его из тайника, – Айелет внимательно смотрела Луису в глаза, словно пытаясь загипнотизировать, отгоняя любую мысль против.

      Гальярдо