Где-то внутри. Н.В.

воздух, потом тихонько выдохнула, повторила этот трюк несколько раз, в попытке успокоиться и собраться с мыслями. – Я зашла к бабе, она опять плохо поела, я спросила, что не так. Она как обычно только махнула рукой. Потом началась утренняя «песня»: яйца надоели; чай не такой сладкий, как надо; положи меня повыше; поправь подушку; принеси свежей воды; найди пульт от телевизора; памперс не так одеваешь, не так сворачиваешь. Это всё не страшно, у меня ко всему этому уже выработался иммунитет. Настроения не было, но в целом ситуация привычная и терпимая. На всякий случай я тогда ушла в зал, начала уборку. Вскоре приехали дяденьки, начали разбирать старое окно. Я решила не терять время, ну зачем мне стоять там с ними, поэтому вернулась к своим делам. Тогда баба позвала меня, спросила, что там происходит. Мне пришлось напомнить про ремонт. Тут же посыпался град вопросов: а как? а что? Я что-то ответила и ушла. Через пару минут она зовёт меня опять – иди, мол, стой там с ними, вдруг что-нибудь утащат. Что? Стол со стульями? В этой квартире самым ценным была сама квартира. Я вернулась к своим занятиям. Баба не отступала – иди, наблюдай, они там всё сломают. В общем, срыв произошел на пятый раз, и произошло всё неожиданно для меня. На самом деле, я и сейчас не могу объяснить, что это было. Как так-то? С чего вдруг? Стандартная ситуация, ничего нового и шокирующего, но… я повысила голос, отвечала то же самое, только криком, развернулась, собираясь уйти, а баба что-то сказала вслед, и вот тогда я обернулась и уже спокойно произнесла: «Ты лежишь?! Вот и лежи. Желательно молча». Это моя дословная фраза.

      Нина вытерла слезы руками и грустно улыбнулась.

      – Вот и вся история

      – А ваша бабушка болела

      – Да, инсульт. Сама не ходила, могла только сидеть с опорой на подушки.

      Они оба некоторое время молчали: девушка переживала прошлое, мужчина давал ей возможность выплакаться и успокоиться.

      – И вам не кажется, что вся эта ситуация тоже неоднозначная?

      – Нет! Я могла промолчать, просто уйти и всё. Или сделать, как она хотела. А я – по больному. Так, чтобы обиднее. Она всегда так любила меня. Всегда. Моя роднулечка, моя хорошая. А я в ответ… – Нина со злостью стукнула по подлокотнику. – Что здесь неоднозначного? А?!

      – Для вас этот всплеск эмоций, эти слова тоже были неожиданностью?

      – Да. Я мечтала о том, чтобы она выздоровела, даже мысли не допускала подобной тому, что сказала. Откуда же это взялось?

      – Возможно, это естественный взрыв, но не в том направлении.

      – Не знаю я. Может, хватит меня мучить? Есть факт – она была лучшей бабушкой на свете, а я, вместо благодарности, сорвалась на ней.

      – Вы всё осознали, раскаялись. Может для вашей бабушки этого будет достаточно?

      – А вот этого мы уже никогда не узнаем. Нет больше её.

      – Понятно.

      – И зачем было всё это? К чему привел мой рассказ?

      Надо ответить. Мужчина понимал, что нужно сказать хоть что-то, иначе она закроется. Человек так устроен: ему просто необходим результат.

      – Вы наглядно объяснили мне свою позицию.

      – Чудесно.