Холодный мир. Георгий Викторович Протопопов

поднялся с неподвижным лицом, стал отряхиваться.

      – Очень могучие, быстрые твои духи, – сказал он.

      – Какие духи? Говорю тебе, ружье.

      – Какое оружие так сделает? – Руоль показал на темную груду вдали.

      – Всякое бывает оружие, – сказал Димбуэфер Мит. – Еще узнаешь.

      В один из вечеров Высокий спросил Руоля:

      – Что это ты все время делаешь?

      – Что?

      – Почему бросаешь добрую еду в огонь?

      – О, – Руоль удивленно моргнул. – Кормлю духов.

      – Духов.

      – Сейчас делюсь с духом огня. Огонь нас греет, благодаря ему мы живем. Если мне потребуется что-то от других духов, я стану искать их милости жертвой… иначе могут не обратить внимание. Иные нарочно пакостят, чтобы от них откупились. Если огонь начинает бушевать, он берет все сам. А так он служит. Мы должны заботиться о тех, кто нам служит.

      – Золотые слова, – хмыкнул Димбуэфер. – И что… хватает духам?

      – Должно хватать.

      – А если самому голодно?

      Руоль стал хмур и задумчив.

      – Мой отец… тоже думал, что лучше сперва накормить тех, кто ближе… семью, себя. Так ему когда-то сказала шиманка Кыра. Но это счастья не принесло. А вы разве не кормите духов?

      Димбуэфер Мит перестал улыбаться.

      – Вот ведь как завернул, а?

      …Чуть позже Руоль сообщил:

      – Дух огня остался доволен.

      – Как ты узнал?

      Руоль повернул голову. Рыжий старичок выпрыгнул из пламени, стал подпрыгивать, хлопать себя по пузу.

      – Ух-ух! Хорошо! Как я сыт! Ух, бросай мне дрова, жарче буду гореть, теплом стану греть! Как я доволен!

      – Он радуется. Спроси сам, если хочешь.

      – Ты меня пугаешь, парень.

      …Ночью к Руолю снова пришли свирепые духи. Он повернулся к ним лицом.

      – Высокий говорит, что вас нет.

      – А мы вот они.

      – Он не верит в вас. И я не хочу верить.

      – Он верит. Ты веришь. У каждого есть какие-нибудь духи.

      Тени метнулись к нему. Во мраке появились знакомые лица, печально смотрящие. А духи знали свое дело. Во тьме летел их злорадный крик:

      – В себя не веришь! Только в себя!

      Шалашик в низине у ручья, кое-как обтянутый шкурой. Не годится такое жилище на зиму, а между тем, она уже близка. Холодные глаза Белого Зверя смотрят на замершую мору. Хот печально бредет по равнине. Начинается Каюл- Торгыйа- шестая луна. Луна, когда вода замерзает.

      Но пока еще ручей, возле которого примостился шалашик, неторопливо течет по холодным камням, только по утрам вдоль берегов и в мелких запрудах образуются тонкие корочки льда, когда вся мора, ее пожухлые жесткие волосы седеют от инея.

      Унгу сидела на корточках рядом с торохом, грустно смотрела вдаль. Худое, заострившееся лицо, не по-детски печальные большие, темные глаза, распущенные черные волосы. Вдруг она вздрогнула как потревоженная маленькая птица, оглянулась.

      Руоль