Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом. Вячеслав Киктенко

rong>Певчий Гад

      Сага о Великом

      (Сохранившиеся отрывки из жизни и творчества

      Великого. Просто Великого)

      Часть первая. Три короба.

      ***

      Много звёзд, солнц, а ещё больше лун сменилось, пробежало по моей размеренной, расчисленной на дни и ночи жизни, пока не грянули времена.

      Когда занырнул…

      Не своею волею занырнул, но по большой печали вошёл в чужой, не слишком уютным оказавшийся запредел. После нескольких тяжелейших операций, когда вытаскивали с того света, вызволяли подвешеного на ниточке между мирами, переменился не один только образ жизни, весь мирообраз. Приоткрылось нечто, прежде смещённое в темноту.

      Вдруг, словно вспыхнув на резком свету, это нечто проступило рельефно, осязаемо. Что это было, осознал не сразу. Но всматривался пристально, всё внимательнее вглядывался в это нечто, пока, наконец, очень медленно, постепенно не стал проступать всё более явный, вполне реальный и, как оказалось, хорошо знакомый образ.

      Вот так он и всплыл из глубин – образ Великого. Образ сильно затёртый временем, размеренной, правильной жизнью.

      Может, вытащили меня из областей междумирья неправильно, кривовато, как порою родовспомогательница вынуждена вытаскивать «неправильное дитё» из чрева —

      не тем местом? Не знаю. Прежние сны ушли в день, дневная жизнь переместилась в ночь. Долгие сонные дни и бессонные ночи, проведённые в лазарете, незаметно перешли вместе со мною в мой дом…

      Я сделался сновидческим свидетелем дневной жизни и, одновременно, расхитителем ночи. Спал днём. Бодрствуя же, иногда записывал невольно похищенное…

      ***

      Я стал водолазом, ловцом диких снов,

      Я стал земноводным в долинах проточных,

      Ночным разрушителем денных основ,

      Дневным соглядатаем знаний полночных,

      Фигур запредела…

      Фигура запредела

      Самой крупной фигурой запредела оказался… идиот. В самом классическом, эллинском смысле идиот – частный человек, вне партий. И даже, как выяснилось, вне сословий. Просто человек. Идиот. Вроде бы никто, ни то, ни сё. А выяснилось, по прошествии времени, по воспоминаниям современников, по собиранию архива – и то, и сё. Вот об одном из таких, Великих Идиотов, сложилась Сага. Из моих записей, из его «архива». Так его и станем величать – Великий. Просто Великий.

      ***

      …оказалось со временем: здесь, на земле, в крохотном сегменте мироздания таинственными и непредсказуемыми оставались одни только чудаки, блаженные, юродивые. Остальные – прозрачневели, становились всё более опрозрачены смыслами, Рацио, Цифрой. Чудаки жили Словом. Старым, как мир, пахучим, как осенняя яблоня, Словом…

      ***

      Не обломки даже, обломочки остались от жизни Великого. Велик он был всем – неординарностью идей, дикостию поступков. Даже неизбывной глупостью. Но и таинственнной мудростью, не всем сходу видимой. Обнаруживали её – с изумлением для самих же себя! – только с годами… и то лишь более-менее знавшие его, кое-что понимавшие в жизни.

      В чём феноменальность Великого? Ну, об этом вся книга. Не назову имени-отчества-фамилии, которые у него, конечно же, были.

      Возрос в образцовой советской семье: отец геолог, мать соцработник, старшая сестра, благополучно женатая, училка…

      И все они не просто не любили Великого. Как бы это выразиться?.. Не любили, как, возможно, не любят неординарную и потому мало понятную частичку в атоме. Ну, вроде нейтрино. Чужой он был, всем чужой. Дикий, непонятный, Великий…

      Но – к делу.

      ***

      Однажды, воодушевлённый некоторыми успехами в стихосложения, поздний уже Великий, в подражание знаменитым изваял Оду. Себе самому. Назвал «Певчий гад».

      Вот так и озаглавим обломки. Всю эту Сагу так и озаглавим:

      Певчий Гад

      «Я в лавровой опочивальне

      Хочу на лаврах почивать,

      Обрыдло в спальне-ночевальне

      Как всяко быдло ночевать.

      Я представляю: вот кровать,

      Увитая роскошным лавром,

      На ней двум-трём пригожим лярвам

      Вольготно будет мне давать

      Сопеть в обнимку с ними рядом,

      И просыпаться, и любить

      Всегда самим собою быть,

      А не каким-то певчим гадом.

      Я заслужил! Я не охально

      Такую требую кровать,

      Я жить хочу опочивально!

      Хочу на лаврах почивать!

      Мне надоело воровать,

      Из воздуха стяжая славу,

      Я