Перекошенный человек рассекал темноту. Наталья Русская

с порога распознал настроение возлюбленной, обнялись покрепче. От него пахло странной смесью дождя и залежавшейся одежды.

      – Родители как будто с ума сошли, – вымолвила девушка.

      Богдан стягивал с неё куртку и объяснял:

      – Наверное, чувствуют, что сразу после института ты от них съедешь.

      – Но это ведь уже через пару месяцев, как они справятся без меня?

      – Перестань об этом беспокоиться, сейчас нужно думать только о дипломе! – приказал Богдан.

      Недовольно топая, она ушла в комнату. Янита училась на экономиста, конечно же, без страсти, лишь выполняла то, что ей говорят, и всех это вполне устраивало. Родители были счастливы, что дали дочери образование, Янита – что её не трогали.

      – Даже не начинай эту тему с картинами, – он последовал за ней. – Ты же сама знаешь, что тебе не стать полноценным художником. Зачем продолжать мучить себя?

      – Необязательно быть художником, я только хочу быть ближе к искусству, – пробурчала она.

      – Ты про кураторство? Но ведь тогда целыми днями придётся находиться на людях. Как ты себе это представляешь? Ты же слишком робкая для этой работы.

      – Просто мне кажется, что я могла бы быть полезной. И если это на самом деле так, разве я не должна стараться?

      Безусловно, как и многие другие, Яня желала быть полезной и часто высказывала эту мысль, убеждая тем самым и себя. Однако в глубине души она мечтала о более эгоистичных вещах: собственной выставке, где ключевая картина, которую она создаст через много-много лет, явит публике накопленные за жизнь эмоции и образы.

      – Яня, – примирительно выдохнул Богдан и взял её руку в свою, – в тебе не дар, а повышенная чувствительность.

      Прижал её голову к груди и коснулся волос. Янита затихла, расширилась и услышала неуловимый для него звук, отдалённо напоминающий скрип, так звучали её волосы под его пальцами.

      – Может, ты и прав, – непроизвольно начала грызть ногти, – в любом случае сегодня я отправила в ту галерею в Москве, про которую я тебе рассказывала, свою картину.

      Она замерла в ожидании приговора.

      – Теперь ты уже и в Москву собралась?! – Богдан убрал руку. – Мы же дальние города даже не рассматривали. Ладно, обсудим это позже.

      Перед сном девушке вспомнилось, как перед роковым падением с лестницы она вглядывалась в скульптуру, и тогда вдруг поднялась мелкая вибрация. Копия Давида сложила губы в трубочку, Яня придвинулась ближе и почувствовала шевеление воздуха. Бетонные волосы ожили, заколыхались, девушка увидела в глазах скульптуры отражение собственного страха. По спине пробежали мурашки. Скульптура сделала шаг, а Яня от ужаса попятилась назад. Только в полёте девушка разглядела, насколько открывшийся мир был многогранен и красив, преисполнен той таинственности, которой была лишена обычная жизнь. В его истинности она не сомневалась.

      Чёрное небо

      Узловатыми крепкими пальцами бездвижной руки Янита держала кору дуба, другая рука вцепилась в банку с водой. Никогда