Времена Амирана. Книга 5: Выстрел. Сергей Голубев

до него. Он свободен. И за свободу он заплатил достаточно дорого – всей той властью над тысячами людей, по своей и не по своей воле живущих тут, в этом проклятом городе.

      Ультиматум был прост и понятен. Жизнь даруется тем из захватчиков, кто примет подданство Амирана и принесет присягу. Остальные будут уничтожены. Для желающих выход свободный, дальше их судьба – судьба подданных Амирана, их новой родиной в лице военной администрации и будет решаться: кого – куда.

      В том, что отказавшиеся от этой высокой чести, будут убиты, ни у кого сомнений не вызывало. Войска противника, подойдя и обозначив линию соприкосновения, остановились. Боев как таковых не было. Эрогенцам идти на прорыв было бессмысленно. Куда прорываться? Вглубь чужой территории? И что там делать? Бессмысленная агония окруженных и затравленных зверей на царской охоте.

      Амиранцы же, из которых большинство представляло почему-то широколицых и узкоглазых, одетых в странные одежды воинов, чьего языка никто не знал, действовали не торопясь. То там, то тут – непредсказуемо, небольшой по численности отряд легко прорывал заграждение и захватывал квартал, попутно убивая всех живых, не разбирая, кто там – свои, чужие, дети, женщины, старики. Очень скоро все районы, прилегающие к линии соприкосновения двух армий опустели. Жители сочли за лучшее переселиться поближе к безопасному центру города. Солдаты, правда, лишены были такой возможности. Они умирали все. Очередной квартал переходил в руки «освободителей». И противопоставить этому было нечего, по крайней мере граф не знал, что тут можно сделать. И офицеры подавленно молчали.

      Гибель флота – великого и могучего флота Эрогении, грозы морей, вызвал не панику, нет – хуже. Он вызвал ощущение полной безнадежности.

      Естественно, первым делом была предпринята попытка эвакуации на тех судах, что стояли в гавани Миранды. Тут были и эрогенские военные корабли, и чужие, задержанные тут в связи с военными действиями. Никто погрузке не препятствовал, даже по внешнему периметру в этот день никаких действий не предпринималось. Погрузились, отплыли. И опять же – ничьих военных судов ни близко, ни на горизонте. Плывите!

      И корабли отплыли навстречу опускающимся сумеркам. А потом, когда они уже почти стали невидимыми в ночной тьме, там, вдали, в той стороне, где лежала цель их пути и где их ждали, вспыхнули огоньки. Яркая, праздничная гирлянда на горизонте.

      Никто не вернулся. И никто больше никуда не плыл.

      Вот после этого и был получен ультиматум. Смерть или отказ от родной земли. Граф не хотел ни того, ни другого. Он назначил себе преемника, передал ему дела и власть, а сам вышел на площадь, не зная, куда теперь податься.

      ***

      Идея принадлежала Алефу Йоту. Когда он поделился ею с Бенедиктом тот долго сидел молча, прикрыв глаза, видимо, обдумывая услышанное. Потом взглянул на Алефа и в этом взгляде было уважение.

      – Интересно, – произнес Бенедикт.

      ***

      Все это время Алеф Йот мучился из-за своей ненужности. Если бы не Принципия,