Мы однопланетяне!. Сергей Николаевич Ярчук

действительно, досадная неполадка нейродатчиков тут же вылетела из головы. В отличие от белокурой красотки, которая целиком заняла все его мысли.

      Даниил заскочил на родной двадцать восьмой этаж, где располагался отдел рекламы. Перекинулся несколькими фразами с сослуживцами, доложил начальнику о небольшом сбое, на ходу придумав легенду о выходе из строя нейродатчика обонятельных ощущений. После чего стремительно отбыл в место постоянного дислоцирования – Северо-западный центр криогенных технологий.

      Наслаждаясь бесшумной поездкой в электробусе, Даниил раз за разом перебирал в памяти секундное общение с неведомой феей. Планы по знакомству с ней строились тысячами и тут же отвергались. В конце концов, изрядно утомившись, молодой человек решил восстановить всю цепочку событий, что привела к этой необычной встрече.

      Авария… Да, всё началось именно с неё. Выжить шансов не было. Но мозг не пострадал. И это давало мизерную надежду. Родители отлично понимали, что для приобретения невероятно дорогого искусственного тела не хватит никакого доступного простым смертным кредита. А потому щедрое предложение руководства корпорации “Satellite” показалось отчаявшимся старикам не меньше чем чудом господним. Это позднее Даниил сообразил, что угодил в жуткую пожизненную кабалу. Осознание этого факта приводило в неописуемое бешенство. И молодой человек поначалу даже и не думал сдерживаться, ломая мебель, крича на родителей, разбивая о стену кулаки и просто рыдая в подушку. Но, как не уставала повторять мама, любая пожизненная кабала хороша наличием жизни. Даниил соглашался и постепенно успокаивался.

      И вот теперь он сам работает, завлекая в такую же неволю наивных простачков. Поначалу это казалось верхом цинизма, но постепенно он убедил себя, что ситуации его клиентов далеки от безвыходности. Хотя смотреть на это можно было по-разному. Необычность их положения была в том, что все они находились в глубокой заморозке. Мода на сохранение безнадёжно больных в криокамерах началась ещё в конце двадцатого века. Но в середине двадцать первого выяснилось, что все ранее замороженные люди никогда не смогут быть оживлены.

      На заре эры криотехнологий считалось, что глубокая заморозка аналогична коматозному состоянию. Последующие же исследования опровергли это предположение. Оказалось, что замороженное тело, в котором длительное время не функционирует сознание, уже не может быть возвращено к жизни. Обнаружение данного факта поставило под вопрос само существование мировой индустрии криоконсервации. Но никто не собирался разрушать то, во что были вложены колоссальные суммы. А потому заинтересованные лица тут же выделили грант невиданной щедрости для быстрейшего выхода из создавшейся ситуации. И решение не заставило себя ждать. Были спроектированы и построены плазмокристаллические процессоры, обеспечивающие столь высокую вычислительную мощность, что без труда обслуживали любые запросы мозга закованного в лёд пациента. Это подняло стоимость криоконсервации на порядок. Однако, как ни странно, поток клиентов только увеличился.

      Используя