В лето 6746 от сотворения мира. Борис Иванович Нефедов

сам понимаешь, служба. В фактуре я заполнил графу «доставка». Цену указал минимальную. Товара много и одной машины не хватит. Я записал две. Предусмотрена оплата и погрузки, и разгрузки, так что в каждой машине будет дополнительно по два бойца. Если ударно будут трудиться, можешь им по небольшому презенту дать. У нас так принято. Здесь весь товар отберут по первому классу. Водителям дам твой телефон. Встретишь их на трассе. Ну, о делах все.

      Мы сидели и попивали принесенный мной настоящий французский кальвадос. Вспоминали, как познакомились на охотничьей базе больше 25 лет назад (попали в одну комнату), как потом выяснили, что мы учились в одной школе, пусть и со значительной с разницей в годах. Наконец, перешли к нашему общему увлечению – охоте. Поспорили о качествах русских рыжих и русских пегих гончих, о новом гладкоствольном оружии, о…

      Тут я подтянул к себе принесенный с собой довольно длинный, но относительно узкий специальный оружейный фирменный ящик.

      – Посмотри. Бельгиец с сертификатом. 12 калибр. 1968 года, но в стволах – зеркало.

      Что с Михалычем стало. Руки затряслись, губешки дрожат… Что делает с человеком страсть.

      – Вот это да. Auguste Francotte. Великий Бельгийский оружейник…. Оружейной фирме больше 200 лет…Любоваться можно бесконечно… Золотой медальон, затыльник обтянут кожей, баланс по осевому болту…, – он продолжал говорить еще что-то, но было ясно, что он говорит уже не со мной.

      Я дал ему еще немного времени полюбоваться оружием, но почувствовав, что я его теряю, закрыл крышку. Михалыч молча смотрел на закрытый ящик. Он даже в начале не отреагировал на мои слова:

      – Бельгиец твой.

      Затем как очнулся, посидел немного и замотал головой:

      – Не говори ерунды. Что ты считаешь, я тебе помогаю из-за этого? Зря, ты так.

      – Нет, ты меня не понял. Мухи, знаешь, отдельно, а борщ отдельно. Я благодарен тебе за помощь, но только благодарен. Вон кальвадос притащил для совместного распития. Между нами другие отношения, чтобы иначе оплачивать взаимные услуги, – сказал я жестко, делая упор на слово взаимные. И, видя, как он смутился, добавил, но уже мягче:

      – У меня просто может не оказаться времени приехать к тебе еще раз. Ты, наверное, уже понял, что я уезжаю. Уезжаю надолго. Может быть, навсегда. Я не могу тебе объяснить, почему я не могу взять это ружье с собой. Оно должно остаться. Я не могу его продать. Оно досталось мне в наследство от моего отца, и для меня продать его – это как продать память о нем. Я могу его только подарить. И хочу подарить его человеку, для которого оно не будет забавной игрушкой, но будет любимым оружием и предметом гордости перед другими друзьями – охотниками. У меня, кроме тебя, других кандидатур на это нет. Вот бумаги из разрешительной системы. Подпишешь здесь и здесь. В понедельник зайди к ним и все окончательно зарегистрируй. Скажешь – от меня. Я обо всем договорился.

      – А почему не хочешь передать дочери?

      – Оружие живет, пока оно стреляет. И, кроме того, это ружье должно,