Голос Незримого. Том 2. Любовь Столица

Опьяненный,

      Весь терпко пахнущий настойкой,

      Склонял он взор свой замутненный

      Над девушкою стройной, стойкой.

      Шептал ей: «Мне с тобою, родной,

      От Бога плотский грех дозволен…

      И несть греха, коли замолен…

      Паденье ж Господу угодно!»

      Но белой сильною рукою

      Она его толкнула вон

      И молвила себе с тоскою:

      «Ин! Пусть берет другой – не он!»

XI

      Раскинув кудри огневые

      И разметавшись на кровати,

      Князь спал и видел сны златые…

      Как вдруг средь снившихся объятий

      Очнулся. Сон прелестный длится! —

      Уста целуют и алеют,

      Милуют руки и белеют,

      И слезами кропят ресницы…

      О, как он бережно и нежно

      Ее признал! Ее привлек!

      И в край безгрешный и безбрежный

      Вступил с ней, строгой, тих и строг…

XII

      Но не без мук, не без борений

      Далось то счастье Василисе, —

      И было много в ней сомнений,

      Когда они уже сошлися.

      Все дни она, себя тем мая,

      Канон Святителю Николе,

      Кого особо чтут в расколе,

      Читала, лестовку сжимая.

      Молитвовала, плача, каясь,

      Понять свершенное темна…

      А ночью, ластясь и ласкаясь,

      Всё понимала, влюблена!

XIII

      Тогда Борис глядит ей в очи!

      Тогда Борис ей косы гладит,

      Шепча всё жарче, крепче, кротче,

      Что будет жить он так, как прадед:

      С ней неприметной, неученой,

      Да Василисою премудрой,

      Голубоокой, русокудрой,

      Он примет злат-венец законный…

      Алеет свет лампадки зыбкий,

      Пречистый Спас глядит светло, —

      И хорошо им, словно в зыбке,

      Как в поле вольно и тепло!

XIV

      Усольцев тоже взял то счастье

      Не без волнений и раздумий

      И чуял, что на них с их страстью

      Проснется гневность в Аввакуме.

      Он днями грезил о побеге —

      О далях сумрачных дорожных,

      О ширях голубых таежных,

      О жизни там в труде и неге…

      Порвал он с Леей и друзьями,

      Их обвиняя, ей винясь,

      И думал, думал… А ночами

      Не думчив был влюбленный князь!

XV

      Тогда она, кто всех уж ближе,

      Его ко груди жмет лебяжьей

      И чешет волос мягкий, рыжий,

      Певуче величая: «Княже!»

      Жалеет искренно, безгневно,

      Что он, желанный, ясный, любый,

      Слюбился с ней, мужичкой грубой,

      Сама ж – горда, как королевна!

      Румяным розаном и маком

      Всегда так веет от нее!

      И каждый поцелуй так лаком!

      И вздох – как чарое питье!

XVI

      Тянулися поста недели.

      Весна не приходила долго.

      Как вдруг к ним вести долетели,

      Что тронулась в верховье Волга.

      Дороги делалися пестры

      От рыже-розовых проталин,

      У теплых застрех и завалин

      Носился клик касаток